Автор: Мезеря Александр Семёнович (1927-1999) – учитель истории, научный сотрудник Краснолучского музея боевой славы на р. Миус, краевед.
«Прошло уже много лет с того дня, как отгремели последние залпы Великой отечественной войны, возвестившие о всемирной героической победе Советского Союза над фашистской Германией и ее сателлитами.
Крупный вклад в это общее дело внесла и славная советская кавалерия. Созданная и воспитанная ленинской партией и советским народом, она не только прошла свой героический путь по полям сражений гражданской войны, но и вписала яркую страницу в летопись Великой Отечественной войны.
В начальный период кавалерия вела тяжелые оборонительные бои, прикрывая отход общевойсковых соединений, участвовала в решительных контрударах по флангам и тылам прорывающихся группировок противника, дезорганизовывала его управление, подвоз материальных средств. Впоследствии конница применялась для развития успеха на главных направлениях боевых действий и рейдов по тылам противника, как правило, в составе конно-механизированных групп (КМГ). Конница была представлена почти во всех крупных боевых операциях с первого до последнего дня войны. «Только в Московском сражении 1941-1942 г. участвовало 15 кавалерийских дивизий, в Ростовской операции 1941 – 13, в битве за Сталинград – 8, на территории Венгрии – 9, в окончательном разгроме немецко-фашистских войск в Германии – 12 и непосредственно в битве за Берлин – 6» (Информационный сборник кавалерии № 5. М., 1948, с.3).
За успешное выполнение заданий командования в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками все кавалерийские соединения были преобразованы в гвардейские. Боевые дела конников по заслугам отмечались в приказах Верховного Главнокомандования. Большую роль в руководстве кавалерией сыграло ее командование во главе с прославленным полководцем Маршалом Советского Союза С.И. Буденным. Свой талант и незаурядные способности в решении сложных боевых задач показали командиры корпусов П.А. Белов, Л.И. Доватор, Н.Я Кириченко, М.П. Константинов, В.В. Крюков, Н.Р. Осликовский, И.А. Плиев, А.Г. Селиванов, С.В. Соколов, Т.Т. Шапкин, а также многие командиры кавалерийских дивизий, полков, эскадронов.
В суровые годы войны, конники прошли через все ее испытания, героическими подвигами и свершениями они покрыли свои боевые знамена незаурядной славой. Героизм гвардейцев – конников навечно останется в памяти потомков и будет служить примером для будущих поколений. Поучительным в этом отношении был рейд 8 кавалерийского корпуса (8 кк) на земле Донбасса.
2 февраля закончилась Сталинградская битва, в которой фашистские войска потеряли 330 тыс. человек. Участие 8 кавалерийского корпуса под командованием генерал-майора М.Д. Борисова в составе 5 танковой армии в контрнаступлении под Сталинградом вошло яркой страницей в истории советской кавалерии.
Это кавалерийское соединение после успешных боевых действий под Сталинградом, после освобождения станицы Обливской, городов Чернышковский, Морозовск, Белая Калитва и станции Тацинской в начале февраля было переброшено на Ворошиловградское направление. 4 февраля 8 кавалерийский корпус сосредоточился в районе Давыдово-Никольский (30 км севернее Краснодона), поступив в оперативное подчинение командованию 3-й гвардейской Армии.
Таким образом, 8 кавкорпусу одному из первых выпала честь вступить на землю Украины и участвовать в освобождении Донбасса.
3-я гвардейская Армия в то время вела упорные бои за захваченный плацдарм на западном берегу Северского Донца на рубеже Суходол-Лысый-Орловка-Самсоново.
Сразу же по прибытии в район сосредоточения корпус частью своих сил помог 2-му гвардейскому танковому корпусу в удержании позиции.
279 стрелковая дивизия в ночь на 5-е февраля прорвала фронт немецкой обороны, вышла на подступы к Ворошиловграду и завязала бои за город. Противник сомкнул фронт на участке прорыва, и дивизия оказалась отрезанной от армии.
6 февраля от командующего 3-й гвардейской Армии генерала Д.Д. Лелюшенко командир 8 кавкорпуса получил боевую задачу: через прорыв в обороне противника на участке Бело-Скелеватый-Орловка войти в тыл врага и действуя в направлении Коммунарска [ныне г. Алчевск], овладеть железнодорожным узлом Дебальцево, парализовать железнодорожные коммуникации гитлеровцев. Однако корпус не мог на этом участке войти в рейд, так как прорыва в обороне противника не оказалось, и конники были встречены сильной контратакой пехоты и танков. В этом бою корпусная артиллерия подбила 14 танков противника. Командир корпуса обратился к генералу Лелюшенко с просьбой разрешить ему самому найти слабое место в обороне противника, прорваться к нему в тыл и атакой с запада овладеть Ворошиловградом. Просьба была удовлетворена. В ночь на 10 [8] февраля корпус прорвал оборону противника на участке Лысый – Белоскелеватый и к рассвету вышел в район Васильевка – Петровка – Роззалиновка (южнее Ворошиловграда) [ныне с. Роскошное Лутугинского р-на].
Части корпуса сразу же начали обход Ворошиловграда (с тыла) в направлении с-за Давыдовка и Екатериновка с попыткой сходу овладеть городом. В первом эшелоне ударной группы корпуса действовала 112-я Башкирская кавалерийская дивизия, которой командовал генерал-майор М.М. Шаймуратов.
На подступах к Ворошиловграду дивизия встретила упорное сопротивление. Мощный огонь нашей корпусной артиллерии и дивизиона «Катюш» привел противника в замешательство. Снаряды рвались в его боевых порядках. Враг дрогнул и обратился в беспорядочное бегство, оставив на поле боя до 900 трупов солдат и офицеров (ЦАМО, д. 3475, а. 211125, д.1,л.3). Не теряя времени, корпус приступил к выполнению основного задания и в ночь на 11 февраля 1943 года устремился к Дебальцево [узловая ж/д станция]. Шел он двумя маршрутами: 55-я кавдивизия под командованием полковника И.Т. Чаленко двигалась по правому маршруту Петровка-Мало-Ивановка-Чернухино-Дебальцево, 21-я кавалерийская дивизия, командовал которой генерал-майор Н.П. Якунин, 112-я Башкирская кавдивизия и штаб корпуса двигались по левому маршруту Васильевка – Иллирия – Селезневка – Мало-Ивановка – Чернухино-Дебальцево.
Таким образом, 8-й кавкорпус вошел в рейд с незначительными силами поддержки, причем в одиночку, хотя по планам операции предусматривалось, что в общем направлении на Дебальцево должны были действовать 1-й гвардейский механизированный и 2-й гвардейский танковый корпуса. В подтверждение этого гвардии генерал-майор Г.П. Коблов, бывший в то время инспектором кавалерии Юго-Западного Фронта, рассказывал:
«8-й кавалерийский корпус вводится в прорыв в полосе 3-й гвардейской армии. В прорыв первыми должны были войти танковые соединения, а за ними 8-й кавкорпус. Однако у командующего армией этих танковых соединений не оказалось и в прорыв кавкорпус вышел самостоятельно. Противник закрыл за ним фронт, и он оказался в одиночестве в его тылу».
Положение осложнялось еще и тем, что 8-й кавкорпус, войдя в рейд, остался не только без танковой и надежной артиллерийской поддержки, но и с ограниченным количеством боеприпасов. Хотя до этого и была проделана командованием большая работа по обеспечению соединений и частей корпуса боеприпасами, значительная их часть осталась за нашей линией фронта. Когда противник закрыл за корпусом брешь, тылы не смогли пробиться и оказать ему помощь в снабжении снарядами и патронами.
Противник своей авиаразведкой следил за движением корпуса, небольшими группами бомбардировщиков бомбил его колонны. Рейд проходил в невероятно тяжелых условиях открытой местности, перерезанной оврагами. В ту зиму выпало много снега, стояли сильные морозы. На некоторых участках, чуть ли не каждую пушку, автомашину, повозку приходилось вытаскивать на руках. На преодоление участка в 12 км от Мало-Ивановки до Чернухино потребовалось 9 часов.
Несмотря на сложившуюся обстановку, 8-й кавалерийский корпус, следуя по заданному маршруту и выполняя поставленные ему задачи, уничтожал на своем пути отдельные отряды, транспортные и тыловые подразделения противника. Внезапными и смелыми ударами он наносил фашистам огромные потери, сеял страх в стане врага.
«Выход 8-го кавалерийского корпуса в район южнее Ворошиловска [ныне г. Алчевск], вызвал панику , тыловые части и войска противника бежали в сторону Сталино [ныне г. Донецк]; из Ворошиловграда [ныне г. Луганск], Ворошиловска, Дебальцево, Красного Луча поспешно уходили на запад и юго-запад железнодорожные эшелоны, моторизованные, колесные транспорты и отдельные группы солдат и офицеров, которые обстреливались огнем нашей артиллерии и минометов. Только на перегоне Ворошиловск – Дебальцево было уничтожено 8 железнодорожных эшелонов с различными грузами и прочим» (Кавалерия в Отечественной войне, сб. № 1, с. 61.)
Одновременно гитлеровское командование стало поспешно отводить свои соединения на запад, бросая на дорогах технику и снаряжение. В начале рейда корпус встречал сопротивление небольших групп врага, но по мере его продвижения к важному железнодорожному узлу Дебальцево противник снимал с фронта и из резервов то одну, то другую дивизию и бросал их против корпуса. Так при подходе к Мало-Ивановке, 21-я кавалерийская дивизия была атакована пехотой и танками противника, но огнем артиллерии и минометов враг был отброшен с большими потерями. Успех передвижения корпуса заставил немецкого фельдмаршала Манштейна принять неотложные меры по ликвидации нашей конницы, прорвавшейся в глубокий тыл группы армии «Дон», чтобы в какой-то степени устранить нависшую над ним угрозу. В этой связи в район Дебальцево срочно были подтянуты и брошены навстречу конникам 62, 164 и 304 пехотные, а также 6-я танковая дивизии и другие отдельные части и подразделения. Одновременно против частей и соединений корпуса были задействованы значительные силы авиации. Уничтожая и опрокидывая отдельные части противника, корпус продвигался к Дебальцево. Особенно тяжелые бои проходили за поселок Чернухино, куда фашисты успели перебросить пехоту и танки. Конники ожесточенно дрались за каждую улицу, за каждый дом. Только на центральной улице Чернухино враг оставил более 200 трупов (ЦАМО Ф. 3475, оп. 211125 д.1, 4) и 4 подбитых танка. В результате этого железнодорожное сообщение в тылу врага было прервано, работа ж/д узла Дебальцево парализована.
14 февраля Советская Армия освободила крупный индустриальный и административный центр Донбасса – Ворошиловград, в чем большую роль сыграло проникновение в тыл врага конников 8 кавкорпуса и их активные действия по разгрому частей и соединений немецко-фашистских оккупантов, захвату коммуникаций к юго-западу от Ворошиловграда.
В этот же день было получено сообщение о том, что приказом Народного комиссара обороны СССР от 14 февраля 1943 года за образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, героизм и мужество, проявленные личным составом, 8-му кавалерийскому корпусу присвоено гвардейское звание и он переименован в 7-й гвардейский кавалерийский корпус. Его 21, 55 и 112-я кавдивизии были переименованы соответственно в 14, 15 и 16-ю гвардейские кавалерийские дивизии.
Весть о преобразовании корпуса и его дивизий в гвардейские передавалась из уст в уста, с большой скоростью она облетела части и подразделения и вызвала исключительный подъем среди личного состава. Несмотря на сложность боевой обстановки (обстрел артиллерии и танков, бомбежки вражеской авиации), прошли короткие собрания и митинги. Порой в этих мероприятиях участвовало лишь несколько человек, но они сыграли важную роль в поддержании на высоком уровне общего боевого настроения.
Бои продолжались. Подошедшие главные силы корпуса – 15-я и 16-я гвардейские кавдивизии предприняли ряд атак на Дебальцево. К тому времени в районе Дебальцево противник сосредоточил 4 дивизии, в том числе танковую. Дебальцево было забито танками, в Ивановке сосредоточены крупные силы пехоты, в Штеровке [имеется ввиду станция] разгружались эшелоны с немецкими войсками. Яростные атаки воинов кавкорпуса немцы встречали контратаками крупных сил пехоты с танками при поддержке авиации. Шли ожесточенные и тяжелые бои. Огнем нашей артиллерией и реактивными миномётами враг отбрасывался, неся большие потери. Численно превосходящими силами гитлеровцы начали окружать кавкорпус, у которого не было танков и все больше ощущался недостаток в боеприпасах.
Фашисты стремились морально разложить личный состав 7 гв. кк, для этого они провели такую работу: «В первой половине дня 16 февраля, – рассказывает бывший начальник оперативного отдела 15-й гв кд гвардии полковник Павел Иванович Макаров, – под Чернухино появился вражеский самолет и сбросил листовки, в которых командование группы армий «Дон» во главе с Манштейном писало: «Хотите скрыть свой разгром путем переименования в гвардейцев. Не выйдет. Мы вас истребим. Предлагаю сложить оружие и прекратить сопротивление». Воины-кавалеристы хорошо посмеялись над этими угрозами Манштейна и продолжали еще мужественнее громить фашистов, выполняя свой священный долг перед Родиной. В этих условиях основные силы корпуса вынуждены были перейти к обороне, удерживая занимаемый район: Баронская-Чернухино-Городище до подхода наших танкового и механизированного корпусов. Конногвардейцы стояли насмерть, производя частые налеты на склады с боеприпасами, горючим и продовольствием, пуская под откос эшелоны с войсками и боевой техникой.
Ввиду явного превосходства противника, подтянувшего резервы в район Чернухино (недалеко от Дебальцево), командир корпуса, генерал-майор Михаил Дмитриевич Борисов запросил штаб 3-й гвардейской армии об оказании корпусу помощи и доставке по воздуху боеприпасов. Штаб армии в ответ сообщил, что в поддержку конникам высланы отряд танков с пехотой на автомашинах, а также части 1-го гвардейского механизированного корпуса, 2-го гвардейского танкового корпуса и 14-й гвардейской стрелковой дивизии. (Кавалерия в Отечественной войне. Сб. №1, с. 63). Исходя из сложившейся обстановки, командир 7 гв. кк отдал приказ перейти к круговой обороне и до подхода танковых частей закрепиться на занятых рубежах в районе Чернухино, взорвав железнодорожное полотно на всех магистралях, идущих к станции Дебальцево. К рассвету 18 февраля главные силы корпуса заняли круговую оборону, приспособив каменные здания под огневые точки и оборудовав дополнительные позиции. Дивизии корпуса стояли насмерть. К вечеру (18 февраля) гитлеровцы начали сжимать кольцо окружения при поддержке артиллерии и авиации со стороны Чернухино и Дебальцево. В воздухе одновременно находилось 20-25 вражеских самолетов, которые бомбили боевые порядки частей корпуса и центр Чернухино. В результате артналетов и бомбежек было выведено из строя большое количество орудий и конского состава. В полках оставалось по одной две пушке, а в 263-ем отдельном корпусном артдивизионе – три орудия. После бомбежки и артобстрела до роты вражеских автоматчиков проникли на улицу, где находился штаб корпуса и штабы 15-ой и 16-ой кавдивизий. Благодаря решительным действиям химэскадрона 15 гвардейской кавдивизии под командованием гв. лейтенанта Родина Ивана Васильевича (ныне живет в Петровское), гитлеровцы были отброшены и обстановка нормализовалась.
Положение конников становилось все более сложным. Давала о себе знать нехватка боеприпасов в борьбе с пехотой и снарядов в противоборстве с танками и бронетранспортерами. На вооружение стали брать автоматы, отбитые в бою или взятые у убитых фашистов. Продовольствием и фуражом пополнялись за счет местных ресурсов и трофеев. Бои в населенных пунктах, в том числе и в Чернухино велись группами, в которые входили бойцы и командиры различных подразделений. Все хорошо понимали, что в одиночку каждый обрекал себя на неминуемую гибель. В уличных боях и рукопашных схватках использовали все, что попадало под руку. Особенно отличились минометчики. Они метко накрывали и поражали своим огнем противника, засевшего за домами и естественными укрытиями. Когда фашисты поднимались в атаку, минометчики вместе с сабельниками активно участвовали в их отражении.
К исходу дня 18 февраля противник сосредоточил на станции Чернухино до двух полков пехоты и на дорогах, выходящих из Чернухино до двух дивизий с танками. Для корпуса создалась угроза полного окружения. Обещанная штабом 3-ей гвардейской армии помощь не была оказана, наши соединения в район боевых действий корпуса не подошли. В этой сложной создавшейся обстановке командир корпуса по радио доложил командующему 3-ей гвардейской армией:
«Кольцо сжимается. Боеприпасов нет и не получил. Сегодня сильно бомбила авиация противника. На подходе своих частей нет. Прошу принять срочные меры, в частности действием авиации, иначе возможна катастрофа» (Кавалерия в Отечественной войне. Сб. №1, с. 63).
Как вспоминал бывший командир 15-ой гвардейской кавдивизии гвардии генерал-майор Чаленко Иван Терентьевич, в ответ было обещано принять меры по доставке боеприпасов, но и следовал приказ любыми силами и средствами удерживать занимаемые рубежи. В случае же ухудшения положения, разрешалось перейти к партизанским действиям. Принятое решение явно не учитывало времени года и условия местности, в которых корпус вел боевые действия. Донбасс не имел лесных массивов для укрытия конницы, а дело было зимой. Главное же заключалось в том, что корпус израсходовал боеприпасы, продовольствие и фураж.
Напор противника усиливался. Корпус продолжал один на один вести ожесточенные бои с фашистами. В этих условиях командование корпуса понимало, что оставаться на одном месте соединения и части конницы не могли, необходимо было перейти к более подвижным формам боевых действий в тылу противника. Поэтому 18 февраля было принято решение вывести корпус из Чернухино, не дав противнику полного окружения его. Одновременно от пленных и партизан были получены данные о подготовке гитлеровцами оборонительного рубежа по реке Миус в районе Стрюково, Фащевка. Поэтому в полночь корпус, оторвавшись от противника в районе Чернухино, совершил марш в район Стрюково (на правом берегу Миуса), введя тем самым врага в заблуждение. Как стало известно позднее, противник полагал, что корпус пошел в обход на Дебальцево, чтобы овладеть им с запада. Поэтому он выдвинул на разъезд Редкодуб (на юг от Дебальцево) до двух батальонов с танками. Столкнувшись между собой в районе хутора Круглый, эти подразделения вели бой между собой в течение дня 19 февраля и понесли большие потери.
Выйдя из окружения в районе Чернухино, корпус устремился на юг, внезапно ворвался в Стрюково и Грабово (на правом берегу Миуса) и перебил там немцев. Дальнейшая обстановка складывалась так, что ему предстояло оставить занятый район в глубоком вражеском тылу и следовать к поселку Иллирия (на западе от Ворошиловграда), куда к этому времени должны были подойти части 1-го гвардейского мехкорпуса.
21 февраля, на основании полученных данных штаба, 3-й гвардейской армии стало ясно, что ее соединения наступают на Красный Кут. В этой связи командир корпуса принял решение вести наступление: 16 гвардейской кавдивизии – в направлении Ивановка, Петрово-Красноселье (ныне входит в г. Петровское); 15 гвардейской кавдивизии – на Красный Кут, чтобы соединиться со своими войсками. Одновременно командир корпуса приказал командиру 14-й гвардейской кавдивизии выходить на соединение с частями 3-й гвардейской армии самостоятельно по маршруту Уткино, Федоровка, Иллирия, Успенка.
К вечеру 21 февраля 15-я гвардейская кавдивизия подошла к Красному Куту. Село раскинулось примерно на 5 км в широкой долине притока реки Миус. Здесь фашисты были застигнуты врасплох, среди них началась паника. Очаги сопротивления подавлялись в коротких огневых и рукопашных схватках. Наибольшее сопротивление оказали, окруженные со всех сторон курсанты танкового училища противника. Для их уничтожения гв. мл. лейтенант Малыхин Петр Артемьевич и его коновод поднялись на чердак дома, разобрали перекрытие и забросали помещение ручными гранатами. На помощь им подоспели со своими бойцами гв. ст. лейтенант Логинов Никандр Васильевич и лейтенант Куксов Константин Никитович. Огнем из автоматов и гранатами они уничтожили противника.
78-й кавполк [53-й гв. кавполк] в этом бою разгромил штаб 62-ой пехотной дивизии и взял в плен ее командира вместе с офицерами штаба (ЦАМО, ф. 3475, оп.211125, д.1, л.6.). в тоже время сабельники 87-го кавполка [57-й гв. кавполк] на северной окраине в конном строю уничтожили солдат и офицеров из отдельного авиационного отряда. Батареи гв. майора Саверского И.М. своим огнем подавляли артиллерию противника. В течении полутора часа село Красный Кут было полностью очищено от немецко-фашистских захватчиков. При этом конники уничтожили до двух рот пехоты, взяли в плен до роты солдат, 16 грузовых автомашин и другое военное имущество (ЦАМО, ф. 3475, оп. 211125, д.1, л.6).
22 февраля командующий 3-й гвардейской армией поставил корпусу новую задачу: идти на соединение с частями армии в направлении хутора Широкий (cевернее Ивановки), а затем нанести удар по врагу с тыла, действуя навстречу наступающему с востока 14-му гвардейскому стрелковому корпусу. Выполняя эту задачу, соединения кавкорпуса начали выход из рейда. Марш проходил в тяжелейших условиях бездорожья, по снегу, глубиной до одного метра. Основные силы корпуса начали двигаться от Красного Кута через шахту №152 и на рассвете вышли на местность, расположенную между п. Ивановка и нынешним городом Петровское. Здесь они были обнаружены и попали под огонь артиллерии, танков и пехоты преобладающих сил противника. Стремясь укрыться от губительного артиллерийского огня противника, все собрались у подножия трех курганов сейчас этих курганов нет, они были сняты во время строительства насыпной дороги Красный Луч – Ворошиловград после войны). Взрывы снарядов, стоны и крики раненых и умирающих, громкие команды, брань, тревожное ржание раненых лошадей – все слилось в один общий гвалт. Создалась такая обстановка, в которой закаленные в боях конники уже не обращали внимания на смерть, витавшую вокруг. Они ждали, когда же приблизится враг, чтобы сойтись с ним лицом к лицу и выместить на нем все: и злобу свою и ненависть. Победить или умереть с честью…
В это время, выдвигавшийся из района п. Ивановка противник силами до двух полков пехоты с танками перешел в атаку. Командир 15-ой кавдивизии гв. полковник Чаленко Иван Терентьевич отдал немедленно приказ: «Занять круговую оборону. Всем в цепь!» Чтобы сбить атаку противника, он приказал дать по нему залп из двух оставшихся реактивных установок, а потом взорвать их. Четыре других взорвали еще в Чернухино. Эти же две установки всячески берегли до последнего, на крайний случай. Их вытаскивали из снега, на марше, тащили на руках. Сейчас они должны были сослужить свою последнюю службу. Прогремел залп гвардейских минометов, их огонь накрыл наступающую вражескую пехоту и танки. Как боевой клич, сразу же раздалась, подхваченная сотнями голосов команда гв. полковника И.Т. Чаленко «Все на прорыв! По коням! Шашки к бою! За мной галопом, марш, марш!»
Активный участник гражданской войны, бывший ординарец С.М. Буденного в Первой Конной армии, которая в конце декабря 1919 года проходила в районе Ивановки и Красного Кута, И.Т. Чаленко и его заместитель по политчасти С.Т. Бабий с шашками наголо понеслись по склону кургана. Вскоре их обогнали и прикрыли собой другие сабельники. Конники лавиной развернулись. Пешие конники хватались за стремена бегущих коней и бежали рядом. А со всех сторон их поливал враг огнем с пулеметов и орудий. Лавина стремительно приблизилась к шоссе. Первые ряды, перескочив снежные валы врезались в цепи пехоты и рубили гитлеровцев. Две группы осуществляли с флангов охват противника. Сложилась невероятная ситуация – противник окружил группу наших кавалеристов, в тоже время две наши другие группы войск внешним кольцом охватили врага. Конники забрасывали танки и бронетранспортеры бутылками с горючей смесью. Несколько бронированных машин уже горело, другие стремились уйти, но их поджигали. Сопротивление врага было сломлено. Путь к выходу из огневого кольца был расчищен. Большая часть 15-й гвардейской кавдивизии и спецподразделений штаба корпуса во главе с гвардии полковником И.Т. Чаленко прорвались в балку Западная на северо-восточной окраине Ивановки. В дальнейшем после разведки противника было решено атаковать его в районе высоты 298,0 [вероятно 289,0] с тыла, прорвать линию фронта и соединиться с передовыми частями 3-й гв. армии, до которых оставалось не более 1-2 км. Наступление пешей группы возглавил начальник штаба 15-ой гв. кавдивизии Степан Андреевич Стрижак, конную группу повел командир дивизии гв. полковник И.Т. Чаленко. Уничтожив боевые охранения, сводный отряд пошел в атаку на высоту, но был остановлен и отброшен в балку Западная. На этом рубеже геройски погиб гв. майор С.А. Стрижак.
С наступлением темноты командир дивизии сформировал из разрозненных частей корпуса три сводных полка. Был разработан план дальнейшего выхода из рейда.
24 февраля 1943 года после тщательной разведки противника группа наших войск под командованием И.Т. Чаленко стремительно прорвалась в район совхоза им. Петровского, а затем соединилась с частями 3-ей гвардейской армии в Малониколаевке.
Позднее еще несколько суток на участке прорыва основных сил корпуса выходили из вражеского тыла отдельные группы и тыловые подразделения.
14-я гвардейская кавдивизия действовала самостоятельно в отрыве от главных сил корпуса. Получив 21 февраля приказ на выход из рейда, она по бездорожью, глубокими балками двигалась из района Красный Кут [из р-на Поповки] на Уткино (севернее нынешнего города Петровское). Вскоре гитлеровцы обнаружили дивизию под Селезневкой.
На высоте 240 [240,8 по М.П. Бондаренко] (южнее Иллирии) командир дивизии гв. генерал-майор Николай Петрович Якунин приказал занять круговую оборону и принять бой. До основных войск линии фронта оставалось около 1,5 – 2 -х км. Рассказывая об этом бое, гв. полковник Михаил Порфирьевич Бондаренко, бывший начальник штаба 14 гвардейской кавдивизии, в своих воспоминаниях приводит любопытный эпизод:
«В разгар боя, когда дивизия несла большие потери, на нашу сторону перебежал вражеский солдат с ручным пулеметом и запасом патронов. Это был поляк, звали его Ян. Перейдя к нам, он попросил генерала Якунина разрешить ему бить фашистов из своего пулемета. Н.П. Якунин дал согласие, но приказал командиру эскадрона установить за перебежчиком Яном пристальное наблюдение. Ян оправдал доверие. Из пулемета он уничтожил большое количество гитлеровцев, отражая их атаки. Вместе с конниками Ян пошел на прорыв и вышел из окружения. После он дрался против фашистов в рядах 1-й армии Войска Польского».
Гв. генерал-майор Якунин решился связаться с нашими передовыми частями в районе Елизаветовки (недалеко от Малониколаевки). Для этого были посланы двое конных связных, которые выскочили из балки и по косогору помчались к своим. Глубокий снег, открытая местность, все у противника под прицелом. Через 300-400 м кавалеристы были скошены пулеметным огнем. Нужно было снова посылать связных ради спасения других. То же и со второй, а затем и с третьей парами. И лишь в четвертый раз конникам удалось проскочить и спрятаться за высотой. Через полтора часа посыльные снова появились на косогоре, но уже совершая обратный путь. И в это время их постигла участь своих товарищей. Никто не знает имен и фамилий этих героев, но они ценой своих жизней содействовали выходу дивизии из окружения.
23 февраля вечером группа прорыва стремительно бросилась на противника, забросала гранатами, преградившие ей путь вражеские танки. Один из них был взорван путем бросания гранаты в открытый люк. Другой уничтожен единственным снарядом, оставшимся у артиллеристов. В Елизаветовке дивизия пересекла линию фронта и соединилась со своими войсками.
Основные силы 7-го гв. кавкорпуса, хотя и понесли большие потери, вышли из рейда организованно. Личный состав корпуса храбро сражался с гитлеровцами в течении двух недель отражал удары нескольких вражеских дивизий, пытавшихся уничтожить конников, не допустить их прорыва через линию фронта. В тяжелые дни рейда гвардейцы проявляли мужество, отвагу и героизм. Об этом свидетельствуют и воспоминания участников этих незабываемых событий.
Бывший связист гв. сержант Д.Ф. Ефимов из Иркутска рассказывает:
«Под ураганным огнем, под разрывами бомб, снарядов, мин пошли мы на последний прорыв. В нейтральную зону нас вырвалось пять человек, и мы упали от усталости и от пережитого. Среди нас было трое раненых, но здоровые не могли дальше двигаться. Когда нас встречали пехотинцы, видя наш воинственный и в тоже время усталый вид, они с нескрываемым удивлением смотрели на нас, вырвавшихся из пекла окружения».
Гв. лейтенант М.Р. Щербаков [возможно Михаил Иванович Щербаков], командир взвода 15-ой гв. кавдивизии писал:
«Драться с врагом приходилось штыком и гранатами. В ход было пущено все, что было под руками. Нас осталось немного. Но нам необходимо было не только пробиваться через линию фронта самим, но и выносить раненых товарищей… И мы вырвались».
Этот рейд вспоминает ветеран корпуса А.Н. Кузнецов из Ташкента, -
«..запомнился потому, что все было на грани борьбы жизни со смертью. Он наполнен памятью о погибших товарищах, стонами раненых, текущими слезами, обреченных лошадей, ожесточенными боями и бомбежками. Рейд напоминает о стойкости наших конников, самоотверженности коммунистов, политработников, о героических подвигах советских людей».
Часть личного состава корпуса во время рейда погибла или пропала без вести. Многие, в основном из-за ранений, оказались в плену. Некоторые, как позже выяснилось продолжали борьбу против захватчиков в составе партизанских отрядов.
Командир артдивизиона 148-го гвардейского минометного полка гвардии старший лейтенант А.А. Бадалов, по случаю ранения и контузии оказался в плену. Несколько раз пытался бежать из концлагерей. Только в апреле 1944-го года ему удается сделать это. И он примкнул к французскому движению Сопротивления. Вместе с другими советскими гражданами, бежавшими из плена, участвовал во многих операциях французских партизан. За успешные боевые действия был награжден двумя орденами Франции. В 1945 году А.А. Бадалов вернулся на Родину. Живет в Армавире.
Бежал из плена, геройски сражался вместе с чехословацкими партизанами и погиб в Праге гв. сержант Ауханов.
Ярким примером стойкости и отваги был подвиг гв. капитана Константина Сергеевича Владимирского, боевой путь которого с 15-ой гвардейской кавдивизией закончился в Донбассе. При переходе линии фронта в районе Юлино-2 и поселка Штеровки он был ранен в ногу и не мог следовать дальше с группой комдива И.Т. Чаленко, вынужден укрыться в заброшенной наклонной шахтенке. Когда фашисты обнаружили Владимирского, они стали забрасывать вход в шахту гранатами, но он их отбрасывал назад. Они разрывались, поражая врага. Одну из гранат Владимирский поймал на лету, и она взорвалась. Кисть правой руки была оторвана. Как выяснилось позже более сорока осколков оказалось в голове. Каким-то чудом он остался жив. Его вытащили в бессознательном состоянии, привезли в село Уткино (рядом с городом Петровское) и бросили в нетопленное помещение бывшего магазина сельпо [в здании находился временный концлагерь для советских военнопленных].
Молодая фельдшерица Мария Васильевна Удоденко (сейчас живет в городе Северодонецке) спасла ему жизнь. Она ампутировала Владимирскому раздробленную кисть правой руки садовой пилкой. Потом Владимирский попадает в концлагерь. При перевозке его вместе с другими пленными из Шепетовки в лагерь Майданек, что находился рядом с польским городом Люблином, группа пленных прорезала отверстие в вагоне и бежала из плена. Некоторые из них были пойманы фашистами и расстреляны. Владимирскому удалось бежать. Вскоре он попадает в партизанский отряд Дмитрия Николаевича Медведева, прославленного чекиста. В этом отряде Владимирский продолжал сражаться с немецко-фашистскими захватчиками. Был еще раз тяжело ранен и с группой других раненых партизан был направлен на Большую Землю и после выздоровления демобилизован. Это о нем мы читаем в книге А. Цессарского «Записки партизанского врача»:
«Выглядываю из операционной. Среди лагеря на пеньке сидит Матвеев, в руке у него маузер со вздернутым курком. Рядом стоит Стехов, отдает приказания командиру комендантского взвода Бурлаченко. Тот собирает комендантский взвод, уводит в бой. И тут, я вижу, как пробегает новый боец Владимирский с пистолетом в своей единственной руке и за ним несколько моих бывших раненых, работающих в хозчасти. Пули свищут над лагерем, идет бой с карателями. И в разгар боя ко мне подходит разгоряченный, радостно возбужденный Владимирский. Вся его грудь окровавлена – снова ранение. К счастью, в этот раз не тяжелое.
– Доктор, перевяжи скорее, некогда!
– Сейчас же отправляйтесь в обоз! – сержусь я. Владимирский тихо, тактично говорит:
– Нет, товарищ врач, я должен быть в строю. И так говорит это «должен», что становится ясно: если он еще десять раз будет ранен, он все равно будет в строю. Необычная стойкость духа у этого человека! Ни тяжелые ранения, ни фашистский плен не сломили его волю, не погасили в нем могучий дух советского патриота, воспитанного ленинским комсомолом и коммунистической партией».
Только через 20 лет удалось К.С. Владимирскому разыскать свою спасительницу М.В. Удоденко и установить с ней связь. Вот строки его письма к ней:
«Здравствуйте, дорогая Мария Васильевна! С большой радостью я получил Ваше письмо. Оно напомнило мне дни двадцатилетней давности, а эти дни не уходят из памяти. Наоборот, они все больше и ярче восстанавливаются в ней.
Я помню деревню Уткино, этот дом, где мы лежали тяжело раненые, кажется бывший магазин сельпо. Я думал тогда, что все кончится здесь. Ведь действительно два ранения, контузия, потеря крови – ничего хорошего не предвещало, ведь мы находились в руках врага. И тут внимательная женщина, перевязки и уход. Я помню, как Вы обрезали мне клочья на руке, а чтобы не было боли – вместо наркоза принесли самогон, как пинцетом удаляли осколки гранаты из головы. Ведь в голове было больше тридцати осколков.
Что случилось со мной? Я попал в Дебальцево. Там меня такие же патриоты как Вы спрятали в больнице, лечили. (Я был у них в гостях в 1958 году). Затем немцы обнаружили и вывезли нас в концлагерь города Горловки. Из Горловки вывезли в лагеря городов Смела и Шепетовки. По дороге из Шепетовки в Люблин мы прорезали двери вагона, выпрыгнули и сбежали. В Ровенских лесах я нашел партизан соединения полковника Дмитрия Николаевича Медведева. Если читали его книгу «Сильные духом», то там есть несколько строк и обо мне. В партизанском отряде я получил еще одно ранение от карателя – пулю в левый бок. В 1944 году меня передали через линию фронта и я вернулся в Барнаул».
(Оригинал письма хранится в музее Боевой славы на реке Миус, город Красный Луч).
А вот воспоминания Марии Васильевны Удоденко, ныне живущей в городе Северодонецке, той самой, которая оказывала медицинскую помощь К.С. Владимирскому и в то далекое время проживала в селе Уткино Перевальского района на Ворошиловградщине:
«Один раз на рассвете – стук в окно. Женщина спрашивает: «У Вас ли Ваша племянница? Я принесла ей записку». Я взяла и читаю: «Сегодня ночью в лагерь села Уткино поступило много военнопленных, раненых советских бойцов и офицеров. Нужна квалифицированная медицинская помощь. Как Вы пройдете в лагерь – это будет лежать на Вашей совести». Я сразу хотела пойти с этой женщиной, но она сказала, что сейчас еще комендантский час, ходить по улицам нельзя, рано. Гитлеровцы могут задержать. Днем мне удалось подкупить плюгавого гитлеровца, охранявшего наших раненых воинов и проникнуть в лагерь, куда они были брошены. Лагерь был размещен в бывшем магазине и примыкавшему к нему складскому зданию. Странная картина предстала предо мною. Все окна в металлических решетках без стекол, снаружи закрыты ставнями. На стенах толстый слой выступавшего снега, на цементированном полу много снега и совсем немного какого-то бурьяна, темно. Когда я зашла с улицы, не знала, куда тут ступить. Запах зловонный, испарения пота, гниющего тела и крови пахнул мне в лицо. Стоял всеобщий стон, одни просят пить, кто-то в бреду кричит: «За Родину! Вперед! За мной!» Оказалось это капитан К.С. Владимирский в бессознательном состоянии. Я наклонилась к нему, кто-то зажег спичку. Вижу – правое предплечье оторвано, но весит на сухожилии и коже. Я принесла немного бинтов и ножницы. Попробовала ампутировать предплечье. Но ножницы никак не берут. Кое-как удалось отрезать, но торчит острие кости, так, что кожу натянуть нельзя. А тут еще конвоир без конца кричит: «Бистро! Бистро!» В этот день удалось перевязать не всех, только тех, у кого раны сильно кровоточили. На следующий день узнали кто будет из немцев дежурить у лагеря. Достали несколько сигарет, хлеба, 0,5 литра молока. Этим подкупили конвоира. Немцы были в то время голодные, завшивленные, поэтому шли на все. Мне удалось опять проникнуть в лагерь. Садовой ножовкой отпилила Владимирскому острие кости, обработала и зашила рану. О его дальнейшей судьбе я ничего не знала многие послевоенные годы».
Гражданский подвиг сестры милосердия М.В. Удоденко был отмечен медалью «За отвагу» 9 июня 1968 года и медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг».
А вот воспоминания о тех днях участницы рейда Марии Ивановны Игнатьевой (ныне Рыбкиной), проживающей в совхозе «Ясенки» Арсеньево Тульской области:
«На рассвете 23 февраля 1943 года мы (корпус) вышли до Юлино-1. Помню там был один домик, в который зашло командование корпуса во главе с командиром М.Д. Борисовым и заместителем Беловым. Я с боевыми друзьями грелась в сенях. Что-то они там поспорили и вышли, мы за ними. Потом началось что-то ужасное. Немцы были со всех сторон. Вскоре я была ранена и попала в плен. Нас привезли в Ивановку, а затем погнали на железнодорожную станцию Штеровка. В Ивановке мы переночевали в конюшне. Очевидно, там была школа, а немцы сделали из нее конюшню. Нас было три девушки, поместили нас на навозе отдельно. По-моему, это была учительская. Когда пригнали в Штеровку, меня отдельно заводят в кузницу, дают тряпку, ведро с водой и приказывают мыть пол. Я стою, не знаю за что браться, там везде уголь. Окна побиты, холод. Вдруг через окно упала записка. Поднимаю. Читаю: «Девушка, сейчас придут два хлопца. Не бойся, иди за ними». Через несколько минут, как я потом узнала, Володя Омельченко и Петя Плужник (местные жители) [в марте 1943 г. ребята вошли в подпольную группу Хробуста] приказывают: «Иди!» Я иду. Прошли дома три, приводят меня в дом Володи Омельченко, быстро снимают с меня военную одежду, дают одежду матери Володи. Поставили у плиты, приказали варить борщ, а сами ушли. Я одна… Проходит несколько минут, заходят немцы, спрашивают: «Метхен, плен, русский?» Я поняла – спрашивают пленную русскую. Подвигала плечами, притворилась – не знаю, не понимаю. И так фашисты наведывались еще 2-3 раза. Потом все стало тихо. Вечером пришли ребята и мама Володи. Принесли хлеба, огурцов соленых. Рассказали, что все немцы в Штеровке на ногах, ищут русскую девушку, которая сбежала из кузницы. Так я оказалась в Штеровке [станционный поселок]. Вскоре я познакомилась с Иваном Авксентьевичем Хробустом, попавшим в Ивановку раненым и тайком лечившемся в Ивановской больнице. Он организовал подпольную группу [в 1964 г. подпольная группа получила название «группа Хробуста»], в которую вошла и я. Мы собирали оружие, поддерживали связь с войсками фронта, который был всего в семи километрах от нас. 22 июля 1943 года (воскресение). И вот я пошла на связь к Хробусту в Ивановку. Этот день не забуду до конца своей жизни. Иду обратно в Штеровку [станционный поселок], а на встречу мне немец и полицай Кукуяшный. Полицай говорит немцу: «Вот она!» Меня схватили. Потом меня отправили в Чистяково (ныне Торез). Бросили в барак, опутанный колючей проволокой и опоясанный глубоким, широким рвом. Однажды я вышла из барака и стала смотреть то на проволоку, то на ров. У входа в барак сидел бородатый мужчина. Он сказал: «– Что дочка смотришь, рискни через проволоку, все равно смерть так или иначе. Я махнула рукой. – Да, что Вы? А проволока и ров? – Ров – ерунда, а к проволоке подлезешь, сними одежду, и голая переползай. Второй рукой достанешь одежду и пойдешь – объяснил он – Только не забудь подстелить фуфайку, а то исцарапаешь тело». Я предложила Пете Плужнику совершить побег из лагеря. Он согласился. Петя дал мне фуфайку, и я поползла ночью в сторону рва. Не помню, как я перескочила ров, разделась около ограды из колючей проволоки, проскочила как рыба, даже нигде не зацепилась. А немцы на вышках стоят и ходят вокруг. Ночь была очень темная. Взяла свою одежду, доползла до плантации подсолнухов (она была не далеко) оделась и стала ожидать Петю Плужника. Через несколько минут, налетели наши «кукурузники» и начали бомбить, но по мне не попали. Вижу, что мне не дождаться. Я пошла. Куда! Не знаю. С помощью добрых советских людей двигалась к фронту в сторону Селезневки (недалеко от Коммунарска). При входе в Селезневку меня задержали полицаи. Первое требование: «Предъяви документы». А какие у меня документы? Забрали, привели в комендатуру. Допрос: – откуда, куда идешь? Начинаю врать: «иду в Антрацит, там у меня малые дети». Сажают в камеру. Не знаю, была ли там тюрьма, но сидела я в помещении без окон, в углу был клок сена. Вызывают, начинается пытка через повешенье. Вешают прямо в доме. Когда я очнулась, лежа на полу, закричала: «Опять немцы!» Один фашист меня так ударил, что я залилась кровью и потеряла сознание.
Прошло время, и я совершила еще один побег в этом мне помогли добрые советские люди в оккупированном Донбассе. В Артемовске встретила наши войска и опять пошла на фронт».
Такова была сила духа советских людей, которые попадая, казалось бы, в безвыходное положение, продолжали борьбу с ненавистным врагом. Путеводной звездой в этой борьбе для них были беззаветная, большая любовь к Родине.
Кавалерийский корпус выходил из рейда и часть его подразделений проходила через Красный Кут. Но уходили не все, кому-то нужно было сдерживать беснующегося противника.
Высокий, худощавый старший лейтенант перевел воспаленные глаза чуть влево. Утренний туман рассеялся. Тишина окутала уютный улицы поселка. Только откуда-то из далека слышалась канонада. А здесь? Старший лейтенант увидел, как в конце улицы появились перебегающие фигурки. Донеслась … команда. Фашисты! И коротко произнес: «К бою!»
Все в доме оживилось, защелкали затворы винтовок и автоматов, солдаты заняли места у окон. Старший лейтенант мельком взглянул на них. Какие они уставшие! Еще бы! Две недели рейда, две недели боев. Давно уже перевалило за полдень. Уже много часов подряд раздавались в поселке выстрелы. Но все реже и реже. Старший лейтенант приказал оставшимся в живых шести своим солдатам проверить боеприпасы. И тут же убедился в ненужности этого: запасов не было. А вдали послышалось злобное рычание моторов. Танки! Он взглянул на стены каменки. Ну, и редут! Затем, отвечая на вопросительные взгляды солдат, тихо проговорил: «Будем пробиваться. Я прикрою отход!» Видимо фашисты ждали этого, так как дверь оказалась под усиленным обстрелом. Старший лейтенант сделал всего несколько шагов, как пуля ударила ему в голову. Он успел увидеть, как стремительно бросились вперед его солдаты. Хотел крикнуть им что-то одобряющее, но лишь тихо пошевелил губами.
Жадные руки шарили по карманам погибшего советского офицера, но бандитов ждало разочарование. Никаких трофеев! В бессильной злобе они разорвали найденную фотокарточку и пустили обрывки по ветру.
Простые труженики Феодосия Андреевна и Прасковья Федоровна Тимошенко, в чьем доме приняли свой последний бой славные конники, собрали фотокарточку и склеили ее. Они бережно, как драгоценную реликвию, хранили этот снимок.
Прошли годы, пионеры Красного Кута решили организовать музей. В него-то и попала драгоценная фотокарточка. Потом удалось установить – на фотографии запечатлен Александр Иванович Морозов – секретарь райкома комсомола Алтайского района на Алтае. Его родные получили извещение о том, что старший лейтенант Александр Морозов пропал без вести. Более 20 лет они не знали о его судьбе.
Одна из улиц Красного Кута носит имя алтайского комсомольца Александра Морозова.
Много боевых подвигов совершили конногвардейцы, возглавляя или входя в состав партизанских отрядов и групп. Там, где проходил корпус, оживала работа подпольщиков.
В силу сложившихся обстоятельств, часть конников осталась в районе Ивановки и близлежащих хуторов. Здесь создали из местной молодежи подпольную группу сопротивления, во главе которой стоял И.А. Хробуст.
Эта группа действовала с марта по июль 1943 года. Подпольщики расклеивали листовки со сводками Совинформбюро, устраивали диверсии, помогали населению. Активной участницей подполья была комсомолка (из Ивановки) Вера Щербакова. Но нашлись и предатели. Группа была схвачена и отправлена в Чистяково (ныне Торез), где 9 августа 1943 года подпольщики во главе с Хробустом были расстреляны. (Луганская правда. 1965 г. 22 мая).
Корпус активно поддерживали местные партизаны, возглавляемые П.И. Чернявским (в Успенка), А.А. Пискуновым (поселок Городище) и другими, которые взаимодействовали с ним и вели разведку в его интересах.
7 гвардейский кавалерийский корпус с поставленными перед ним задачами по рейду в тылу противника успешно справился. Несгибаемую волю к победе, свои боевые качества, стойкость и мужество проявили все без исключения бойцы, командиры, политработники. Они, не щадя своей жизни громили врага, хотя он намного превосходил численно в людях, технике, вооружении, не говоря уже о боеприпасах.
Рейд проходил в сложных метеорологических условиях и на открытой местности, изобиловавшей глубокими оврагами и небольшими высотами. Стояли сильные морозы при почти метровом слое снега. Несмотря на все эти трудности, конники действовали смело и решительно, наносили внезапные удары по тылам и коммуникациям противника, причиняя ему огромный ущерб и вызывая страшную панику. За дерзкие налеты гитлеровцы называли корпус «диким корпусом». Однако успехи корпуса, его соединений и частей во время рейда были достигнуты ценой больших потерь в личном и конском составах, во всех видах вооружения и транспорта.
В рейде и при выходе из него погибла значительная часть командного и политического состава корпуса. Геройски погиб командир 16-ой гв. кавдивизии генерал-майор М.М. Шаймуратов. Выходец из башкирской семьи, он с первых дней советской власти вступил в ряды Красной Армии. Воевал против колчаковцев и дутовцев, участвовал в ликвидации антоновщины. За боевые заслуги в годы гражданской войны был награжден орденом «Красного Знамени».
23 февраля 1943 года, в день 25-й годовщины советской власти, генерал находился в боевых порядках дивизии совместно с бойцами и командирами пошел на прорыв, но был сражен вражеской пулей. Гвардии генерал-майор Минигали Мингазович Шаймуратов был душой башкирской кавалерийской дивизии. Все его знали как грамотного командира, отважного бойца, верного сына Родины. Башкирский народ свято чтит память о нем, прославляя Героя в своих песнях, рассказах.
Высокой оценки своей деятельности заслужили политработники. Во время рейда они постоянно находились в гуще бойцов и командиров, вместе с ними делили успехи и невзгоды, в трудную минуту разъясняли сложность положения, вселяли уверенность и поднимали боевой дух воинов. Иногда сложная обстановка приводила к замешательству личного состава. В этих условиях совместно с командирами они личным примером увлекали воинов в бой и восстанавливали в их рядах необходимый морально-психологический настрой. Клич «Коммунисты, вперед!» часто звучал в боевых порядках. На коротких привалах проводились партийные и комсомольские собрания, беседы, в которых политработники находили доходчивые слова и примеры, поднимали боевой дух конников, возбуждали в них жгучую ненависть к врагу.
«Победим или погибнем в бою» – так говорили не только командиры, комсомольцы, но и беспартийные солдаты, сержанты, офицеры. Большую роль в мобилизации воинов на ратные подвиги сыграла корпусная газета «В бой, кавалеристы!». Она широко пропагандировала героизм и славные дела конногвардейцев, вдохновляла бойцов и командиров на героизм и гвардейский подвиг.
В рейде отличились и медицинские работники. Под бомбежками и обстрелами они оперировали бойцов и командиров, оказывали помощь раненым, выносимым с поля боя. Многие из них геройски погибли на своем боевом посту.
Спасая жизнь десяткам раненых на поле боя, погибла Зинаида [Васильевна] Бондарева. В трудную минуту с оружием в руках ходила она в атаку против фашистов с конниками. Пуля гитлеровского снайпера оборвала ее молодую жизнь.
Итоги рейда
Корпус понес немалые потери. Его ряды значительно поредели, но несравнимо большие потери были нанесены врагу во время рейда. В период боевых действий в секторе Ворошиловград – Дебальцево – Петровское соединения корпуса освободили 1480 человек советских военнослужащих и граждан, намеченных к угону в Германию на каторжный труд, уничтожили 12 тысяч вражеских солдат и офицеров, пустили под откос 18 эшелонов, в боях подбили и захватили, а при отходе уничтожили 2 бронепоезда, 28 танков, 85 орудий и минометов, 54 пулемета, 70 мотоциклов, 152 автомашины, 2886 винтовок, 830 повозок, 30 складов с боеприпасами и горючим, разгромлен штаб 62 пехотной дивизии, взорваны 3 железнодорожных моста и в 36 местах железнодорожное полотно. (ЦАМО ф. 3475, оп. 356896, д. 1, л. 21-22).
Рейд конников в значительной мере содействовал освобождению первого областного центра Украины – Ворошиловграда. Отвлек на себя большое количество войск противника, что значительно ослабило его контрудар по левому краю Юго-Западного фронта. Активизировал борьбу партизан и подпольных групп в тылу врага; причинению большого урона противнику в живой силе и материальных средствах.
Таковы итоги рейда 8 (7-го гвардейского) кавалерийского корпуса, который вошел в историю боевых действий советской конницы как «Дебальцевский рейд по тылам врага». Благодарное население Донбасса свято и бережно хранит в своей памяти героические дела конников, внесших достойный вклад в освобождение его от немецко-фашистских захватчиков.
В дальнейшем конногвардейцы 7-го гвардейского кавалерийского корпуса высоко пронесли по полям сражений, завоеванные в рейде гвардейские знамена и закончили войну западнее Берлина со славным и гордым наименованием: 7-ой гвардейский, ордена Ленина, краснознаменный, ордена Суворова II степени Бранденбургский кавалерийский корпус. За годы войны он воспитал в своих рядах 146 Героев Советского Союза и 18 полных кавалеров Ордена Славы».
Автор: Мезеря Александр Семёнович (1927-1999) – учитель истории, научный сотрудник Краснолучского музея боевой славы на р. Миус, краевед.
Распознавание и вёрстка: Светлана Трошина, Научный сотрудник Луганского краеведческого музея
