Помните, как три месяца назад мы поделились в пабликах проекта письмом, в котором некой замысловатой вязью были написаны непонятные слова? (FB / VK). Настало время этому «ружью» выстрелить. Сегодня, в годовщину трагической гибели автора письма, мы расскажем его историю, которая мистическим образом связана с непонятной вязью из фронтового письма, оказавшегося в магазине для коллекционеров «Старый альбом».
Интересно?
Подсказка, которую я дал, была следующей: ответ напрямую следует из его должности, которая легко устанавливается по наградным документам.
Попробуйте сами найти наградные документы автора этого письма. Что мы про него знаем?
- Зовут «И.А. Остапенко»
- Адрес - полевая почта 33006
Устанавливаем по справочнику 5-значных полевых почт на soldat.ru соединение - 316 стрелковая дивизия (III формирования), и через несколько секунд расширенным поиском на «Памяти народа» находим профиль героя.
Из документов на представление к ордену Отечественной войны I степени (посмертно) узнаём должность: капитан Остапенко Илья Афанасьевич служил старшим инструктором по работе среди войск и населения политотдела 316 сд. Значит, умел устно и письменно общаться с этим самым населением и войсками. Но на каких языках?
Достоверно ответить на вопрос помогает ещё один документ - карточка из учётной картотеки, в которой в графе «какими иностранными языками владеет» стоит пометка «немецкий - хорошо».
Оказывается, что язык этой непонятной вставки в письме – немецкий, написано письмо было в 1944 году. Почему же мы сегодня не можем её прочитать? Ведь русские, английские или, скажем, французские рукописные тексты того времени читаются без особых усилий.
Это очень интересный вопрос! Но чтобы не уйти далеко в сторону от повествования, в двух словах: такого рода написание использовалось в первой половине XX века, и практически все, кто учился в Германии в 1920-30-е годы, умели так писать. Для дальнейшего изучения советуем отличную статью со сравнительным анализом начертаний немецкого рукописного текста: WWII German Handwriting. Такое написание называется Sütterlin (произносится «Зюттерлин»):
Из статьи на Википедии, например, можно получить представление о том, как выглядел текст на таком языке:
Наш герой, Илья Афанасьевич Остапенко, умел читать и писать по-немецки на Зюттерлине, поскольку для работы «среди войск и населения» ему необходимо было работать с письменными документами. Только вот интересно, почему он решил воспользоваться этими знаниями в своем письме в тыл?
Крайне важная деталь, что письмо направлено не домой, жене или дочке, а некой Севериновой Л.М. в Ставрополь-на-Волге. Попробуем установить её личность.
Как написано на оборотной стороне карточки, с мая 1942 по август 1943 года Илья Афанасьевич был курсантом курсов иностранных языков Красной Армии. Насколько удалось установить нам с Михаилом Галушкиным, обучение проходило на базе Военного Института Иностранных Языков в гор. Ставрополь-на-Волге (кто не в курсе - до 1964 года так назывался Тольятти). Подробно останавливаться на этом эпизоде не будем, интересующиеся могут прочитать историю института на официальном сайте ВИИЯ. Отметим лишь, что ст. лейтенант адм. службы Северинова Людмила Михайловна, преподаватель института, за свой вклад в Победу в Великой Отечественной войне была награждена медалью «За победу над Германией».
Давайте попробуем прочитать, что здесь написано. Поначалу это не так просто, но, приноровившись, вы поймёте, что после полутора лет обучения читать и писать такие начертания букв для грамотного человека могло стать вполне естественным. Поскольку я столкнулся с таким первый раз, то сомневался, что двигаюсь в правильном направлении, пока не встретил вот это слово:
Это слово «deutschen», то есть «немецкие». Сравните слово из примера (сверху) с фрагментом письма капитана Остапенко (снизу).
В целом после расшифровки текст получается вот какой:
«bis her hatte ich keine zutun mit den lebendigen Deutschen, aber bald wird es sein» (Sütterlin)
В переводе это означает:
«до сих пор у меня не было контакта с живыми немцами, но скоро это случится»
И именно по причине того, что Илья Афанасьевич писал своему преподавателю немецкого спустя год после выпуска с курсов, он решил использовать вставку аутентичной немецкой фразы.
Фото сделано между 10 февраля (дата награждения орденом Красной Звезды) и 19 августа (дата присвоения звания «капитан») 1944 года.
Но если вы думаете, что на этом всё, то вы нас плохо знаете. Мы в Боевой славе уже привыкли к таким поворотам, но всё равно каждый раз до глубины души трогает, когда буквально из ниоткуда тебе открывается вот такой сюжет.
Документально зафиксирована и встреча И.А. Остапенко с «живыми немцами», и то, что она закончилась для него трагедией.
Оказалось, что капитан Остапенко Илья Афанасьевич погиб 29 декабря 1944 года, меньше, чем через три месяца после написания этого письма. История его гибели весьма примечательна, здесь мы вкратце приведём её со ссылкой на источник, где можно прочитать об этом более подробно.
В конце декабря 1944 года Красная Армия силами 2-го и 3-го Украинского Фронтов окружила столицу Венгрии – город Будапешт, в которой оказались заперты немецко-фашистские и венгерские войска. Чтобы избежать кровопролития, 29 декабря 1944 года в Пешт – на восточный, левый берег Дуная – были отправлены парламентёры во главе с капитаном Штейнмецом. Одновременно в Буду – на западный, левый берег – была направлена группа во главе с капитаном Остапенко.
Машина, в которой находились капитан Штейнмец Николай Степанович (урожденный Миклош Штайнмец, венгр по национальности), а также переводчик разведотдела штаба 68 гв. сд, гв. лейтенант Кузнецов Афанасий Кузьмич и шофер административно-хозяйственной части Управления 18 гв. ск, гв. ст. сержант Филимоненко Фрол Парфенович, при доставке ультиматума была обстреляна. В результате предательского нападения на парламентёров капитан Штейнмец и гв. ст. сержант Филимоненко были убиты, и гв. лейтенант Кузнецов был ранен и контужен.
Капитан Остапенко, а также начальник штаба 1-го батальона 1077 сп, ст. лейтенант Орлов Николай и старшина комендантской роты штаба 23 ск Горбатюк Ефим, доставили конверт с ультиматумом, подписанным маршалами Толбухиным и Малиновским. Но, видимо, окруженные войска противника исходили из ожидания, что им помогут прорваться из окружения.
Действительно, постоянные читатели этого блога помнят историю ст. лейтенанта Помогалова Георгия Николаевича «Отменённая похоронка», который как раз в ходе Балатонской оборонительной операции (2 января - 15 марта 1945), 11 января попал под контрудар элитной 6-й Танковой Армии «СС», которая пыталась пробиться к Будапешту и деблокировать немецко-венгерские войска.
Но всего этого капитан Остапенко уже не увидел, поскольку 29 декабря 1944 года направился, чтобы предложить капитуляцию немецким войскам. Ультиматум был отклонён, парламентеров с завязанными глазами доставили до территории, контролируемой советскими войсками, и они были обстреляны из миномёта (по другой версии - убиты в спину сопровождающими немцами). Первым же выстрелом капитан Остапенко был убит на месте. Это произошло в нарушение Гаагской конвенции, которая гарантировала неприкосновенность парламентёрам. В этой истории есть некоторые противоречия в наградном листе Орлова в журнале боевых действий 3-го Украинского фронта, требующие исторической экспертизы, но в историю Великой Отечественной войны и освобождения Венгрии Илья Афанасьевич вошёл как предательски убитый парламентёр Остапенко.
Памятник парламентёру капитану Остапенко - бронзовая фигура воина с белым флагом, а не с оружием, как большинство памятников Великой Отечественной войны - был установлен в месте гибели героя, на окраине Будапешта, но потом был перенесён в открытый в 1993-м году будапештский парк «Мементо» вместе с другими памятниками советской эпохи. Какой-либо оценки этим действием венгерских властей мы давать не будем, но думается, что это как раз тот случай, когда памятник можно было бы, в общем-то, и не трогать.
Конечно, обращает на себя мимоходом оброненная фраза «до сих пор у меня не было контакта с живыми немцами, но скоро это случится», оказавшаяся пророческой. Думал ли капитан Остапенко, чем для него закончится операция с предъявлением ультиматума, когда вызывался добровольцем? Думаю, мы этого не узнаем, но совершенно точно, что он до конца остался верен воинскому долгу.
