Державин Константин Григорьевич родился 7 января 1922 года в д. Ивановское Первомайского района Ярославской области. Переехал в Ленинград, живёт в Смольнинском районе, заводила в компании своих друзей, влюблён в девушку Галю. На начало войны его семья проживает в Ленинграде, а сам Константин – курсант Ленинградской 8-й Специальной Артиллерийской школы (САШ), командир «непромокаемого» 111-го классного отделения 8-й САШ (12 человек).

Весь боевой путь Державин Константин Григорьевич прошёл в рядах 207-го пушечного артиллерийского полка (207 пап), начиная с боевого крещения на Западном фронте под Белёвым в январе 1942-го года и заканчивая Берлинской операцией. Его дневник даёт прекрасное представление о неуклонном росте военного искусства не только полка, но и Красной Армии в целом. «Одноклассники» по 111-му классному отделению становятся «однополчанами», героями ВОВ, и за этой линией Константин также внимательно следит.

Для К.Г. Державина ключевой является фигура отца, кавалериста и «георгиевского кавалера». Отец много трудился на благо «своих сыновей» и остался в Ленинграде, в то время как мать с детьми выехали (видимо, в Ярославскую область). К сожалению, первая блокадная зима не оставила отцу никаких шансов. Отец умирает, любимая девушка выходит замуж, любимый друг детства погибает, и все свои переживания Константин доверяет своему дневнику.

До нашего времени дошла довольно толстая книга в переплёте, от руки переписанная с оригинала К.Г. Державиным в 1950-е годы. Оригинал, или «спутник», как называет его Константин Григорьевич, не сохранился, за исключением одной странички. Поэтому теоретически возможно, что исходный материал был изменён при переписывании.

Там, где было возможно установить личности, упоминания персоналий снабжены ссылками на Память народа. Боевой путь достоверно прослежен по исторической карте, которые мы сочли необходимым также приложить к тексту для понимания событий. Примечания редакторы даны приведены в квадратных скобках ([...]). В остальном перед вами – оригинальный дневник молодого ленинградского артиллериста, составленный им по ходу Великой Отечественной войны.

Публикация стала возможной только благодаря систематической работе Михаила Абрамовича Воронина («Старый альбом»), сохранившего для наследников Героев Великой Отечественной войны этот и многие другие подлинные исторические документы.

Дневник артиллериста. Часть 1

1941 год. Лагерь под Лугой (5.08). Выпуск лейтенантов (11.11). В эшелонах (20.12). 1942 год. Преследуем немцев (1.01). Боевое крещение (7.01). Смерть отца (30.04). Веснины наши (16.07).

«Победить или умереть, но умереть со славою, закрыть знамёна наших полков телами своими».
Пётр Багратион

5 августа 1941 года

Лагерь. Луга

Вернулись с занятий по артиллерии. Много учиться приходится, и особенно по ночам. Стараюсь оправдать завет своего отца, правда, в другой области, он был кавалерист, а я артиллерист-разведчик.

Нашел работу и специальность по душе – жизнь батарей наших. Отец был георгиевский кавалер, участник мировой войны, с первых дней её и до конца. Участвовал в Брусиловском прорыве – сражении по размаху русского характера.

И вот снова война. Война тяжёлая, упорная, не на жизнь, а на смерть. Хасан, Халхин-Гол, Финляндия – это арьергардные бои, разведка боем своего рода.

25 августа 1941 года

Ленинград

Упорнейшие бои на подступах к городу. Боями и созданием оборонительных рубежей руководит Климент Ефремович [Ворошилов (1881-1969)].

Судьба города в надёжных руках. Большинство жителей на постройке оборонительных сооружений. Все, кто свободен и в состоянии держать в руках лопату, находится на копке окопов, рвов.

Вечер. Ночь. Впереди трудовой день. Выход за выходом. Учение за учением. Времени мало, а изучить много нужно. Какие боевые дороги ждут нас?

Многих уже нет. Герман убит в Финляндии, наверное, сгорел в танке. Володька погиб вместе с пулемётом.

Ещё одна потеря. Пятидневные бои увенчались «успехом», а какой ценой? Зубы скалят над нашей кровью. Латвия, Эстония, Литва, Румыния. Веселись... Всё равно конец тебе. Наш народ отлично знает исторические примеры, как нужно защищать Родину. Придёт время, когда каждый куст для тебя будет смертью, в каждой ночи будут таиться взрывы, пожары, уничтожения.

Я больше не хочу быть здесь. Написал рапорт об отправке на фронт, могу работать командиром орудия, командиром отделения, а доучиваться будем после войны.

Как можно усидеть здесь, в тылу, когда там разрушают дом за домом, убивают сотни детей, женщин, стариков. А тыл стиснул зубы и работает упорно, настойчиво, каждая капля пота – лишний винтовочный патрон, лишний снаряд. Чем больше, тем лучше – ближе победа.

Итак, товарищ сержант [командир классного отделения], тебе вручено 11 человек твоих товарищей, ты отвечаешь за них. Скоро фронт, в училище не задержит ни одной лишней минуты, необходимо смириться с полученным отказом. Даже Кириллова, нашего командира взвода, на фронт не отпустили, а он награжден двумя орденами, Герой Советского Союза. Значит здесь нужнее.

[Прим.ред.: личность упомянутого командира взвода Кириллова, Героя Советского Союза, пока не установлена. Далее по тексту встречаются два его однофамильца].

10 сентября 1941 года

Город Белорецк [Башкирской АССР]

Сегодня ругал командир взвода за недостаточную подготовку взвода к занятиям. Казалось, всё было сделано, на деле Певзнер, Игнатов, Кухтик [Александр Степанович (1923)] не смогли пустяка сделать, необходимо поверять всё до мелочей и на честность друзей не доверяться.

Получены первые письма из Ленинграда. Правда, мне нет, но ведь папа работает, а кто больше напишет?

Читаю все корреспонденции фронта, артиллеристы работают на славу, так и должно быть. Наша артиллерия самая старая по своему возрасту, значит и самая богатая опытом, а в мирное время ее развитию и совершенствования уделялось достаточно внимания. Наша страна, не Франция 1939 года.

[Прим.ред.: на курсах 8-й САШ К.Г. Державин наверняка должен был изучать новейший опыт войны Германии против Франции (10 мая - 22 июня 1940).

Как пишет А.В. Исаев, "получив два окружения, одно путем прижимания к морю "ударом серпом" в мае, а второй как выше, Франция осталась без армии. Поэтому и сдалась".]

11 ноября 1941 года

город Белорецк [Башкирской АССР]

Кажется, пришли последние часы нашего пребывания на Урале. Получен приказ от командующего Уральским округом о нашем выпуске. Сегодня, по словам ст. лейтенанта Зиновьева, состоится торжественный обед.

22:00

Старший лейтенант Зиновьев оказался прав. Во время обеда мы пошли в столовую отдельно. «Непромокаемому» 111-му классному отделению присвоено звание «лейтенант».

На обеде был генерал, после обеда обмундировались. А вечером было торжественное собрание, где генерал-майор артиллерии Тынянских [Иван Михайлович (1890)] поздравил нас и предупредил нас о предстоящих трудностях, а также дал ряд практических советов, необходимых нам в ближайшем будущем.

Один из них я приведу здесь:

«Вы ещё молоды, не имеете достаточного опыта, а подчас и знаний, не смущайтесь этому на практической работе. Чего не знаешь – подойди и спроси узнающего командира, сержанта, красноармейца, это не унизит твоего авторитета, а наоборот возвысит в глазах подчиненных».

И второе: «Не теряться ни при каких обстоятельствах».

21 ноября 1941 года

Находимся на месте службы. Получили новую технику, ещё не была в боях, только что с заводов и складов. Получили самое дорогое – людей. Командую взводом, все отцы мне, пока присматриваюсь, в этом деле нужно быть очень осторожным. Необдуманный поступок по отношению к подчиненному может привести к непоправимым последствиям.

29 ноября 1941 года

Есть несколько минут свободного времени, попробую кое-что записать. Взвод находится на оборудовании кухни, работы распределены между исполнителями, на каждом участке поставлены старшие. Пройдет час, проверю исполнение.

Ещё раз вспомню беседу генерала. Последний раз он нам говорил о тактике немецкой армии и методах борьбы. Подчеркнул, что у немцев хорошо развитая разведка. Противник всё время ищет слабые места в обороне и, обнаружив их, сосредотачивает бронированный кулак и всей силой техники наносит удар в выбранном месте.

Главной ударной силой считает мотомеханизированные войска и танки. На них делают главную ставку. А раз так, то здесь необходимо искать и ключ к победе. Против танков будет работать артиллерия.

Нельзя забывать и о том, что для русского здорово, то для немца смерть.

Большое внимание в своей беседе генерал уделил трусости. Трусом быть – значит, предателем стать, бояться врага – значит сдаться ему. Врага бояться не следует, он всего лишь пьян, а поэтому и нагл. Подпусти его ближе и ударь всей мощью своего огня и умелостью своей.

Мы молоды, у нас нет ещё практики, но мы хотим победить для того, чтобы жить, и раз так, то борись с трудностью, будь непреклонным, устраняя ошибки, учись в бою, на отдыхе, на привале. Что можешь сделать сегодня, того не откладывай на завтра, особенно в бою.

Не смотри на того, кто отстал, а равняйся на тому, кто ушел вперед. Будь инициативным, принимай смело решение, а раз принял- не отступай от его решения. Решение артиллериста – это решение судеб десятков людей. Хладнокровие в любой обстановке – уже плюс для победы.

Правдивость во всех случаях жизни, особенно в бою. Не преувеличивай и не уменьшай действительности. В предрешенных вопросах не нужно бояться. «Быка берут за рога, а не за хвост». Самый строгий и суровый учитель – это жизнь.

20 декабря 1941 года

Станция Юдино [Горьковской железной дороги], близ города Казани

Снова колесная жизнь, но это по пути к фронту. С минуты на минуту должен отправиться эшелон. Скоро поверка знаний и нервов боем.

26 декабря 1941 года

Станция Куликово поле [Тульская область]

Часть эшелонов нашего полка пошла дальше, а мы выгрузились здесь. Удивительно, прифронтовая станция, а залита электрическим светом. Личный состав на отдых расположили в близлежащей деревне [сегодня рабочий посёлок Куркино, Тульская область].

День сегодня выдался хорошим, а впридачу ко всему получена махорка и водка. Придется теперь привыкать к фронтовому пайку и пить ежедневно по 100 грамм водки. Фронт недалеко, ночью иногда слышны отдельные звуки орудийных выстрелов.

Врезка – записка от 17 декабря 1941 года

Иван Яковлевич [Косенчук (1918)] находится на ст. Кульков Поле, погода была очень плохая, ночь спал хорошо, на квартире хозяева хороши, девушки тоже хороши.

(Подпись не разобрать).

Пояснение Державина К.Г.:

Эту небольшую записку храню как память о первом своем помощнике, он меня учил воевать, с ним в дальнейшем мы сбили первый самолет, который так и не засчитали за нами. В начале 1942 года трудно было доказать о том, что из трофейного пулемёта возможно сбить немецкий пикирующий бомбардировщик. Но это было сделано.

1 января 1942 года.

Деревня Тёплое.

Первый день нового 1942 года, идем по путям отступления немцев после «захвата» Москвы. О их планах красноречиво говорят трупы на дорогах, брошенная техника, исковерканные нашей артиллерией танки. Линия фронта двигается вперед, и мы не можем догнать.

Вооружен пока недостаточно, имею 6 винтовок на взвод, а это лучший взвод в батарее, он вооружен лучше всех.

От деревень остались одни пепелища, да печные разрушенные трубы. В Волово [рабочий посёлок, Тульская область] немцы додумались, в помещении районной библиотеки немцы устроили конюшню, а книги послужили вместо подстилки «цивилизованным европейцам». Их не бить нужно, а уничтожать всех до последнего, кто пришел на нашу землю.

А такой случай как расценивать:

В деревне были собраны все малыши, посажены на машины, вывезены в поле и расстреляны. Что можно сказать по этому поводу? Какие законы способны наказать за такие преступления и возможно ли найти меру наказания…

По сравнению с этим, вооруженный грабеж на улице – детская забава. Ходил смотреть на трупы. Не могу писать. Злоба кипит.

5 января 1942 года

станция Скуратово [Тульской области]

Пишу на каждой ночевке. Стараюсь понять психологию людей, сейчас проверяется всё, и мелкие душонки вскрываются очень быстро.

Находятся такие людишки, которые входили встречать немца с хлебом-солью, и есть такие девушки, которые за 40 км ходили провожать немцев при отступлении.

Но это одиночки, народ с нами и помогает нам. Из деревни Меркулово [Тульская область] одна старушка, у которой два сына под Ленинградом, мой взвод в путь с иконой провожала.

Интересуюсь состоянием немцев, расспрашиваю об этом население. Солдаты одеты в ботинки с обмотками, шинели летние, в пилотках – рассчитывали летом управиться. Ничего, наша природа заставит изучать природные условия, покажет, что значит русский январский мороз и февральская вьюга. Бензинчик уже мерзнет, видимо, синтетический.

Пока кормят хорошо, но 10 сигарет недостаточно, особенно когда нервы слабые, а они начинают уже портиться. Тренировки в умывании снегом, пробежках босиком по снегу не помогут.

О нашей технике такого мнения: танки хорошие, а авиация «трр – трр – вниз – карит». Видимо, ещё не попадали в переплет.

Население воспользовалось положением, разграбило элеваторы, навезли хлеба, а теперь, сволочи, самогонку гонят. Необходима твёрдая, твёрдая рука для того, чтобы призвать некоторых к порядку. Это советские люди, и должны выполнять наши законы, жить интересами скорейшего разгрома врага.

Не успел всего написать, получил приказ на выступление дальше.

7 января 1942 года

деревня Манаенки, Тульская область

День рождения. Поздравлений ждать нельзя. Фронт. Даже и самому отметить нельзя, выпью рюмку водки в торжественной тиши и закусить курицей, которую купили у какой-то тётки за 50 рублей, это просто случайность или искусство Тюнина [Федор Васильевич (1914)], он у самой скупой бабы что угодно выпросит.

В 14:00 получил приказ на выступление с задачей прибыть в деревню Дурнево [вероятно, ошибка – ближайшее Дурнево находится в 55 км на территории, занятой противником].

Дошёл благополучно и только в деревне попал под огонь 6-орудийной 81-миллиметровой минометной батареи. Погонял моих солдат правильно. Первое боевое крещение в день своего рождения. В другой раз буду умнее и буду рассредотачивать людей, а не водить их строем, как на параде.

11 января 1941 года.

Деревня Киселевка, Тульская область

Со своим взводом нахожусь в маленькой деревушке неподалеку от реки Оки, а на том берегу немцы. Беспокоит то, что плохо вооружен. Бойцы спрашивают, почему их не вооружают. Приходится объяснять, но придёт время, когда они будут вооружены. Народ хороший, к трудностям подготовлен. Три дня не получал продукты, сегодня выменяли на мои брюки немного ржи, смололи её на ручной мельнице, наварили каши. Плохо, что в деревне не достанешь соли. Подвоз затруднен плохими дорогами, пургой, батареям необходимы снаряды, лошадь больше 4-х штук не берет.

Сегодня наши батареи впервые открыли огонь по немцам. За отсутствием кабеля связь была организована голосовая. Такая связь на пять километров – вещь нелёгкая и КБ [командиру батареи] нужно иметь железные нервы.

Исход неплохой, миномётная батарея не работает больше, но комбата ранило, накрыло НП [наблюдательный пункт], повезли ст. лейтенанта Пяткина в госпиталь – перебило ногу.

[Прим.ред.: список учёта безвозвратных потерь сообщает о двух офицерах:

• Ст. лейтенант Кутузов Андрей Анисимович (1910), начальник штаба 2-го дивизиона – ранен при артобстреле 10 января, вернулся после ранения
• Лейтенант Кириллов Николай Васильевич (1915-1942), командир батареи – ранен при налёте авиации 12 января, осколочное ранение обеих ног, умер от ран 1 марта

Вероятно, речь о ком-то их них.]

Так воевать труднее, но ничего, злее будем и работать лучше будем, когда всё будет. Самим нужно многому учиться, людей учить. Мы должны научиться хорошо воевать, одной злобы здесь недостаточно.

Сегодня вечером написал письмо домой. Написал письмо Галине. Она идёт со мной по всем дорогам, переживает все трудности. Ушёл от неё на фронт и не сказал ей о своей любви, боюсь, что она меня не поймет. Это светлая, выстраданная любовь.

Трудно ей сейчас учиться в условиях Ленинграда. Немцы хотят захватить его, но этого никогда не будет. По его улицам не проходила нога неприятеля, и этого никогда не будет, под Москвой получил, и там получит, с каждым днём мы лучше и лучше воюем, а в тылу куется оружие, с каждым днём, с каждой минутой всё больше и больше.

14 января 1942 года

Последние дни не сижу на одном месте, по ночам совершаю один марш за другим. Выполняю небольшие хозяйственные работы. Познакомился с «Катюшей», теперь, имею представление, новое вооружение в нашей артиллерии. Недостаток – огонь по площадям, но сила огня большая.

Немцы-летчики, пользуясь отсутствием нашей авиации, доходят до наглости. Решили давить лыжами(?) наших обозами, а один в течение 20 минут гонял поросенка по улице.

Почему бойцы не открывают огонь по ним? А может такие же причины, как и у меня получилось?

Я, Косенчук [Иван Яковлевич (1918)], Семенов начали стрельбу из винтовки по нему, прибежал Ливеров [Александр Александрович (1915)], приказал прекратить – демаскирую расположение, тоже воевать приехали... Дурик. А так низко нельзя разрешать летать, и это мы должны сделать, наземные войска.

За несколько дней деревни не узнать, заставили привести их в порядок дома, горит электричество, убрали и расчистили улицы. Чувствуется твердая рука руководителя.

Ожидаю отправки в Белёв. С минуты на минуту жду посыльного, ой вот и он пробежал мимо окна. Подъём. В поход.

Главное. Вооружаю сам людей, достал винтовку и полуавтомат.

Ночь, город Белёв.

Город освобожден от немцев. Город подвергается непрерывному обстрелу и бомбежке, особенно район станции.

Первым долгом вымыл людей, а то появились вши, никогда не приходилось встречаться с этой разновидностью из мира насекомых.

Выставил часовых. Они у меня теперь вооружены. Молодцы, службу несут хорошо.

Теперь Хазиева [Хазият Хазиевич (1915)] убеждать в том, что тесак немецкий тоже оружие и что им вполне можно убить немца.

20 января 1942 года

деревня Сорокино [Орловская, сегодня Калужская область].

Кажется, двадцатое сегодня. Нахожусь на границе Орловской и Смоленской области.

[Прим.ред.: см. Сорокино на исторической карте Орловской области - обратите внимание, Калужская область была образована 5 июля 1944 года.

Далее по тексту упоминаются населённые пункты, которые есть на карте:

• Уколицы (24 января)
• Веснины (5, 14 февраля, 7 марта, бои до 16 июля)
• Ульяново (21 февраля)
• Вейно (14 апреля)].

Чёрт бы побрал наших штабников, из-за них я не найду батарею, я там необходим, идёт бой, инициатива на нашей стороне. Весь путь от Грыни до Сорокино над головой шелестят наши снаряды.

Ещё и ещё раз воочию убеждаюсь в зверствах немецкой сволочи. Сложили трупы наших бойцов по пути нашего наступления, откуда только набрали? А из деревень что сделали? Ведь их же восстанавливать заставим. Сжигают живых людей в домах, а кто выскочил – смерть из автомата.

21 января 1942 года

Организовали баню. Взвод направил мыться. Воспользуюсь отсутствием людей и кое-что запишу в свой спутник.

Вчера видел партизан. Боевой народ, смелый. Долго разговаривал с ними. Леса помогают им проводить удачные операции, а главное – заметать следы, прятать раненых, населения, склады.

В тылу у немцев функционируют колхозы, это говорит о том, что они вошли в кровь наших людей. Это значит, что рядовые люди поняли пользу и выгоду коллективного труда, он стал их необходимостью. Это характерно, и это нужно довести до сознания каждого бойца.

Сегодня над расположением кружились стервятники. Люди уже не так боятся, как прежде. Удалось организовать ружейный огонь взвода, за что получил нагоняй от товарища Кагамлицкого [не найден] - демаскирую расположение наше. Пытался доказать ему, что нужно вести ружейный огонь, ведь сбили же под Ленинградом пикировщик винтовочным залповым огнем, но до этого «пескаря» туго доходит. Больше беспокоится о своей шкуре.

24 января 1942 года

Немцы решили нас атаковать при поддержке танков автоматчиками. Получили по заслугам, атаку отбили и танк подожгли, черти коровку уволокли буксиром.

Решил любыми способами вооружить своих людей. Ручной пулемёт уже есть, мечтаю об автомате. Хочется, чтобы взвод был вооружен хорошо и, главное, лёгким оружием, но с большой мощностью огня. Определил каждому бойцу НЗ [неприкосновенный запас] по 2 гранаты и по 60 патронов. Мои старички молодцы, у каждого в мешке запасец имеется.

Сейчас воюем в Орловщине, здесь живут лучше и культурнее, чем в Тульской. Интересная пословица здесь распространена: «Не так чайку попить, как сахарку похрупать».

Вспоминая наш коллектив – Циру, Тараса, Храмца, Галочку, Нину - трудно и тяжело им сейчас там, в Ленинграде. Нежданно упала на наши плечи война, мои товарищи народ нежный, к трудностям непривычный.

Деревня Уколицы [сегодня село Уколица, Ульяновский район, Калужская область]

Немцы спать рано легли, решили потревожить. Произвели вылазку, удачно. Заняли городок, немцы повыскакивали из домов в кальсонах. Оригинально по такому морозу бежать до следующей деревни. Захватили большие трофеи, особенно из транспорта. Нам нужно, в хозяйстве пригодится.

26 января 1942 года

Хорошо идти вперёд. Сейчас марш километров на 50, половина позади, люди втянулись – это хорошо.

На привале получил новогодние посылки, отдал лучшим Пастухову [Афанасий Михайлович (1904)] и Косенчуку [Иван Яковлевич (1918)]. Это наш тыл побеспокоился. Предложил написать письмо. Согласились. На ночевке напишем и отправим.

Сейчас остановились в деревне Горицы. Немцы её оставили четыре дня назад, постройки остались, но все пожитки ограбили и стекла прикладами повыбивали – вояки, опыт за плечами имеют, по всей Европе парадом прошли.

Горицы [Калужская область]

30 января 1942 года

Для прикрытия с фронта огневых позиций (впереди нет пехоты, она на главном направлении) организовали оборону, получил назначение начальника заставы. Построил траншеи, организовал оборону. По ночам ползаем вперед, стреляем с разных мест, создавая видимость переднего края, и к утру возвращаемся.

Если придется, смогу ли увести за собой своих бойцов, в рукопашную? Кажется, всех проверил, но что-то боязно, какая-то неуверенность в себе.

Район Шваново западнее 1,5 километра.

5 февраля 1942 года

Отозвали с заставы. Сейчас работаю офицером связи со штабом артиллерии, ежедневно совершая 30-километровые марши. Вот только ночью плохо ходить, всё же секретный пакет, как бы не попасть в руки к немцам. Так как дорога проходит неподалеку от Веснин, а она у них.

В крайнем случае, придётся применить историю «Красного пакета», и последнюю пулю себе. В плен попадать ни в коем случае, это решено давно.

Слышал неприятную новость в штабе Егорова: «Разобьем эту группировку и отходим на отдых». Зачем отдых? Лучше разбить полностью, а потом уже и отдыхать с чистой совестью.

Деревня Горицы

14 февраля 1942 года

На полк получил два мешка писем, просмотрел, и хотя бы одна записка со знакомым и милым почерком. Ни одного письма. Только табак весь выкурил.

Хорошие солдаты у нас. 12:20 наша пехота наступала на Веснины, но немцы перешли в контратаку и начали продвижение, для восстановления положения была брошена батарея «катюш».

После залпа одна из установок была подбита, немец же продолжал наседать. Создалась угроза, что установка попадет им в руки. Командующий отдал приказ взорвать установку, но командир дивизиона решил спасти машину при помощи нашего трактора.

Наш тракторист вызвался вытащить её. Под автоматным огнем лежал на крыле, управляя трактором он уволок её из-под носа немцев. Расчет бросил установку, а наш выдержал. Командующий наградил его 100 рублями, приказал представить к «Правительственной награде» и заставил выпить стакан водки.

21 февраля 1942 года

Немцы ведут упорные наступательные бои, видимо, получили пополнение. Задачей своей поставили отрезать штаб армии и тылы от передовых частей, окружить их и уничтожить. Но артиллерия наша работает на славу, не раз огневики открывали огонь прямой наводкой, а управленцы помогали пехоте штыком.

В одном бою тяжело ранен В. Никифоров [возможно, Никифоров Василий Миронович (1922)], это первый из нашего «непромокаемого» [выпуска училища].

Два раза отбивали атаки прямо на марше, упорно наступают, огня не боятся, видимо, фрицы обстрелянные. Полк подбил три танка. О наших боях не пишут.

После трёх суток беспрерывной ходьбы спал как убитый, проспал 8 часов. Даже Косенчук [Иван Яковлевич (1918)] удивился этому – шесть часов до этого было законом. Я счастлив – видел Галочку.

село Ульяново [райцентр]

23 февраля 1942 года

Наш праздник. В этот день в 1918 году в боях с немцами под Нарвой зародилась ещё невиданная никем Красная армия, а вот сейчас эта армия уже бьёт самого могущественного врага, и неплохо бьёт.

Каждый выигранный и проигранный бой для нас не проходит бесследно. Мы учимся хорошо бить. Придёт время, и мы будем красиво бить, а быть может и неподражаемо.

3 марта 1942 года

Командующий армией [генерал-лейтенант Попов Маркиан Михайлович (1902)] и член Военного совета сегодня вручили награды нашим бойцам и командирам-однополчанам.

Наших юнцов [выпускников 111-го классного отделения 8-й САШ] пока нет среди награжденных.

7 марта 1942 года

Идут упорнейшие бои за Веснины.

[Прим.ред.: село Веснины, Ульяновский район, Орловская область (с 1944 – Калужская область). С конца 1941 года оккупировано немецкими войсками. Википедия пишет, что «в феврале 1942 года село было освобождено». На самом деле, село было превращено фашистами в укреплённый рубеж обороны и, забегая вперёд, оставалось ареной кровопролитных боёв до июля 1942 года. В 2020 году 25 селам Ульяновского района, включая Ульяново, Уколица, Дудоровский, Веснины, присвоено почётное звание «Рубеж воинской доблести».]

Артиллерия не умолкает. Полк работает неплохо, другие могут позавидовать. Замечательно стреляют Кириллов (говорят, очень спокойный и твердый командир) [Кириллов Владимир Григорьевич (1910)], Жидько [возможно, Жадько Виктор Ильич (1913)], Смесов [Николай Николаевич (1921)] и другие.

Мне уже надоело болтаться делегатом связи, хочется настоящей боевой работы. Часто вижу Филиппова [Сергей Васильевич (1922)], он в разведке, Кухтика [Александр Степанович (1923)] – связью командует, то есть живут полной боевой жизнью, а я тут связь поддерживаю, чужие приказы и распоряжения ношу. Нужная работа, но не по мне.

25 марта 1942 года

Третий день исполняю обязанности адъютанта командующего артиллерией. Днём сопровождаю его по боевым порядкам, а по ночам учусь главным образом топографии и артиллерийско-стрелковой [подготовке].

Тяжёлый человек, ну и понятно (потерял сына, жену). По утрам, когда едем в части, говорит – «Поедем за наших людей, за Серёжку мстить». Весёлый только тогда, когда ведёт [огонь] наша корпусная [артиллерия] или «катюша».

Работа интересная, подобие ходячего начальника штаба. Одна отрицательная сторона – не могу хозяйственником быть, в этом отношении не разворотливый, а он в таких вещах думать не должен, я обязан предоставить ему все условия для работы и отдыха.

4 апреля 1942 года

Войска успешно продвигаются вперед на новом направлении, дело удачнее идёт. Немцы, отступая, уничтожают всё, угоняют население, уничтожают скот, жгут деревни. Вместо деревень одни пепелища, да трупы женщин и детей по дорогам. Изверги – нет, им одной смерти мало…

Во время боев за Грынь [деревня в Ульяновском районе Калужской области] хозяин приказал к пункту выдвинуть батарею для стрельбы прямой наводкой, а на второй день, когда немцы не выдержали и начали отступать, он сам лично встал за наводчика, а мне пришлось замковым поработать. Хорошо он стреляет, третьим снарядом в середину обоза попал. Потом ездили смотреть на результаты, мало кто ушёл, 25 снарядов выпустил. К вечеру в Грыньском лесу расстрелял НП [наблюдательный пункт]. Вот таким артиллеристом нужно быть.

В «8-е марта» нашли склад агитационной литературы, предназначенный для наших солдат. Кое-кто прочитал – ну [фашисты] и глупцы, считают наших бойцов за младенцев. Если судить по этой литературе, то выходит, что немцы не знают психики наших людей, бойцы смеются над ней, да обижаются, что даже курить этой бумаги нельзя.

Я для себя сделал вывод, что немцы не поняли тех изменений, которые произошли с нашим народом. Они ещё не поняли того, что сейчас воюет не армия, а народ.

После занятия деревень по гребням высот к вечеру генерал-лейтенант Попов [Маркиан Михайлович (1902), с 18 декабря 1941 по 3 июля 1942 - командующий 61-й армией] вместе со штабом выехал на передний край, где наградил отличившихся в бою. Особенно запомнились два бойца: старик с окладистой бородой, участник Первой мировой войны, сейчас – доброволец, и мальчишка 17-ти лет, тоже доброволец, но уже прошёл школу нескольких боев. Оба награждены медалями «За отвагу» (Попов называет за «Боевое отличие»).

– Я, тов. Генерал-лейтенант, в 1914-м году тоже пулемётчиком был, два Георгия получил, и вот сейчас силы имею, вторую награду получаю. Можете положиться на нас.

Утром командующий вновь выехал на рекогносцировку, сам бегал по снегу, падал, поднимали, снова бежал. Пробовал у солдат завтрак, одному КП [командиру полка] досталось основательно за то, что не заставил солдат за ночь оборудовать шалаши для отдыха – «Вашу часть нельзя сейчас в бой вести, ваши люди не отдыхали и не выдержат напряженного боя, и виноваты в этом Вы, капитан».

14 апреля 1942

Сейчас нахожусь в деревнях, из которых только что выбили немцев. Идём вместе с пехотой, двигая вперед артиллерию, а подчас и поднимаем пехоту, помогая ей штыком, как у нас выражаются, «сопровождаем огнем и колесами».

Говорил с людьми, освобожденными из неволи. Кровь стынет в жилах от их рассказов. И вот сейчас становится ясно, на сколько была дальновидной политика партии и правительства. Не успели немцы занять территорию и «обжиться», как появились бывшие «хозяева», кулаки, их сыновья, предъявляя населению свои претензии на владения, дома, мельницы, скот, некоторые даже разыскивали свое имущество по книгам-адресам.

С ненавистными, конечно, не замедлили расправиться, тем паче этот элемент поддерживали немцы.

В деревне Вейно встретились с работой немецкой агентурной разведки. В этой деревне была организована школа по подготовке агентов-разведчиков и диверсантов. Наборы в «школу» производились путем шантажа из страха перед смертью самого или членов семьи. Контингент – бывшие уголовники и подростки.

Деятельность таких разведчиков наблюдал: в деревне Грынь поймали одного мальчишку за подсчетом орудий, но это проводилось наивно и неумело. При опросе рассказал.

А вот в деревне Надежда, там более серьёзно, и нам пришлось поплатиться техникой и людьми. По ночам над расположением нашей батареи изредка проходили автоматные очереди трассирующих пуль, их траектории пересекались над батареей, и на второй день по этой батарее был произведен налет. В результате есть жертвы и выведено из строя орудие. Молодчики были пойманы, трассирующими пулями они давали целеуказания, тоже воспитанники этой школы.

[Прим.ред.: В прекрасной повести Василия Ардаматского «Сатурн ещё не виден» и кинотрилогии описана деятельность школы абвера в г. Борисов, райцентр в Беларуси. О школе абвера в деревне Вейно в открытых источниках информации нет, но она располагалась всего в 250 км от Москвы. Забрасывать диверсантов в Москву оттуда было гораздо ближе].

Сегодня из полка принесли почту, и мне есть письма. Одно от брата [Николая], другое из Казани от Лизы. Дома всё благополучно, Микола теперь за мужика, пишет, что живут терпимо для военного времени. Все живы и здоровы, только у малышей от картошки животы большие. Это пока единственная еда. Хлеб кушают по праздникам.

Лиза жалуется на то, что после тифа остригли волосы (а у нее были замечательные косы) и потому никуда не ходит (мало верится).

Одновременно получил печальное известие – Гулецкий [Николай Алексеевич (1922)] заболел тифом, в тяжёлом состоянии отправлен в госпиталь, куда отправлен неизвестно. Написал письмо Томке, постарался успокоить ее.

С Ленинградом связи нет, как отец, Надя, Галина, тайна.

Село Хряпкино

16 апреля 1942 года

Весна в полной силе, природа в её руках. Даже война не может поменять её, помешать её победному шествию. Вот так бы уверенно и твёрдо пришла наша победа…

Наконец отпросился у полковника [командующего артиллерией, о службе адъютантом упоминал 25 марта] в часть, говорит: «жаль отпускать тебя, но раз хочешь – иди, держать не буду».

До полка было 50 километров, прошёл быстро и незаметно. Дорогу наслаждался природой. Пишу по прибытию, писем нет, беспокоюсь за Ленинград.

18 апреля 1942 года

«Когда домой товарищ мой вернется,
За ним родные ветры прилетят.
Любимый город другу улыбнется,
Знакомый дом, знакомый сад, любимый взгляд».

[Прим.ред.: военная песня «Любимый город», музыка Н. Богословского, слова Е. Долматовского, написана для кинофильма «Истребители» в 1939 году. В фильме её исполняет Марк Бернес].

Сегодня с утра приподнятое настроение. Было свободное время. Написал домой Галочке, ребятам письма. Размечтался. Как мы после войны победителями вернёмся домой. Наш родной домик, ему первый привет, и девушкам букет роз, а Галине сирень, я почему-то верю, что война окончится весной [прим.ред.: примечательная деталь, не подвела интуиция]. Я рассказываю Галине о своей любви, она верит в неё…

Нет, не стоит пока об этом вспоминать. Нас ждут впереди, и это подтверждает батарея, которая снова начала свою работу.

Село Хамкино [сегодня деревня Вишнёвая, Белёвский район, Тульская область]

23 апреля 1942 года

Я среди своего взвода, как соскучился по своим бойцам. Каждый рассказывает про свое горе и радость, каждый делится своим сокровенным. Сейчас работаем по оборудованию НП [наблюдательного пункта] и КП [командного пункта] командиру полка – получил приказ освоить новую специальность сапёра-строителя.

Бойцам не нравится, но ничего, ворчат, но работают хорошо. Вот только с куревом плохо.

Мои казанцы кушают конину. Угощали меня, но отказался, как-то неприятно. Черти варят по ведру, особенно Десюк [Дзесюк Иван Степанович (1904)] и Тюнин [Федор Васильевич (1914)].

Деревня Краснополье
(Только название, и пепел)

27 апреля 1942 года

Четвёртый день, как валяюсь в подвале около печки, не могу подняться. Замучила малярия, откуда она? Никогда не болел, а тут работать надо. Пью хину, может поможет.

Завидую друзьям, у них настоящая работа, а я пока все вспомогательные, обеспечивающие выполнение задач другими. Хочется в разведку, как немного поправлюсь, пойду к командиру полка и буду проситься. А сюда пусть ставят пожилого и с семьёй, здесь всё же спокойнее, убить может только осколком, пули не долетают.

Почему молчит Ленинград, как отец, что с Галей?

Краснополье

30 апреля 1942 года

Ну вот и дождался письма. Теперь в семье я самый старший, за отца остался. Папа умер. Сообщила Галя.

Село Хамкино.

4 мая 1942 года

Только сейчас пришёл в себя. Первая утрата родного человека. Утрата отца.

Не увидел он своих многочисленных сыновей, не увидел он их в людях, а мечтал об этом. И весь тяжёлый труд был направлен для того, чтобы вывести нас в люди.

Наша последняя встреча с ним в августе месяце [1941 года в Ленинграде], когда он мне завещал, как нужно воевать, и скромно сказал, что и он получил два Георгия, причём один лично от царя за уничтожение взвода немцев и срыв их атаки.

Сказал, что трусов в нашем роду не было. Смотри, сын.

И вот теперь его нет.

Село Хамкино

5 мая 1942 года

Мама знает о смерти папы. Получил от неё письмо очень короткое, а в конце: «Дорогой сын, папа с Надей приказали долго жить. Мама».

7 мая 1942 года

В праздничном приказе мой взвод отмечен как лучший, моим людям и мне объявлена благодарность. Вот формулировка приказа:

«За образцовое выполнение боевых задач на фронте борьбы с немецкими захватчиками объявляю благодарность:

...

Лейтенанту Державину

Ст. сержанту Косенчук

Сержанту Семенову

Красноармейцу Пастухову

...

Командир 207 пап РГК [207-го пушечного артиллерийского полка резерва Главнокомандования] майор Пиленко [Афанасий Максимович (1902-1944) https://pamyat-naroda.ru/heroes/person-hero92052107/- 12 мая присвоено звание «подполковник»]

Комиссар полка ст. политрук Сафронов [Константин Сафронович (1908) https://pamyat-naroda.ru/heroes/person-hero96958213/]

Начальник штаба майор Иванов (ранее - командир дивизиона, в дальнейшем - командир полка Иванов Петр Иванович 1909 https://pamyat-naroda.ru/heroes/person-hero82420872/).

30 апреля 1942 года».

Это же люди моего взвода, значит и они работают хорошо, значит и о нас знают и видят нашу работу.

9 мая 1942 года

Видел одну женщину, которая только что выехала из Ленинграда, из города она выехала 29 марта. Рассказала о трудностях и голоде. Как там существовали жители, видно по ней и особенно по её ребенку. Скелет, даже описать трудно.

Обстрелы, бомбежка, смерть на каждом шагу, к которой все привыкли и считали обыденной, и плюс к этому отсутствие электричества, дров, хлеба. Люди кушали всё, что можно жевать, двигались по улице, как тени мертвецов.

Но люди работают и воюют, вот это герои. Перед ними нужно будет шапку снимать после войны и давать во всём первое место тем, кто выживет.

Ох и счет большой предъявим немцам, а в том, что предъявим, я не сомневаюсь.

Село Хамкино.

11 мая 1942 года

Ну вот наконец и от Володи, «Тараса» дорогого дождался письма [друг детства Тарасов Владимир Анатольевич (1924-1943), призван 22 августа 1942 года]. Ты пишешь с некоторой злобой по моему адресу в отношении целого ряда писем моих. Говоришь:

– Мы, ленинградцы, пережили трудности, каких не переживал ни один город.

Говоришь, что «Сытый голодному не верит» – всё это верно, но неверно то, что ты не так понял мои письма, почему они написаны в бодром и весёлом стиле, неправильно сделал вывод, что мы, бывшие жители Ленинграда, назло своим землякам утопаем в роскоши, веселимся и ничего не делаем. Это неверно.

Быть может, тебе было бы интереснее читать то, как мои бойцы перерывах между работой собирают по полю прошлогоднюю картошку и жарят её на листах железа, как они вместо махорки курят мох, листья, чай. Как мои солдаты имели две винтовки на 15 человек…

Нет, это неверно, это явление временное, вызванное целым рядом причин, и которое в скором будущем будет изжито. В своих письмах я хотел показать тебе то, что мы уверены в нашей победе, в нашей силе.

Ты меня просто не так понял, дорогой. Больно, очень больно мне читать твоё письмо. В некоторых вещах я ошибался и был недальновидным, за что у тебя прошу извинения.

село Зайцево

Получил небольшое пополнение, все комсомольцы. Наконец-то у меня будет своя комсомольская организация, это облегчит мне мою работу с людьми.

19 мая 1942 года

Продолжаю исполнять обязанности сапёра. Ночью оборудую НП [наблюдательный пункт] для командира полка, а днём отвожу людей на 600 метров в тыл, где отдыхают мои люди, к вечеру заготовляю материалы для ночных работ. Люди научились работать ночью, сейчас дело двигается споро. Слышал, что в японской армии действия в ночных условиях учат днём, но только всему личному составу надевают тёмные очки. У меня большинство людей службу кадровую не проходили, а поэтому всему приходится обучать, а вместе с тем и учиться самому на ходу.

Сегодня закончил оборудование наблюдательного пункта, сделал по-своему, особое внимание обратил маскировки. Командиру [Пиленко Афанасий Максимович (1902-1944)] понравилось, остался доволен (а ему угодить и получить хороший отзыв трудно).

Прошлый год под Ленинградом сам копал, а сейчас сам копал и руководил работой людей.

Видел Витьку Лоптева [Лоптев Виктор Николаевич (1924), из «непромокаемого» 111-го классного отделения], он из Ленинграда получил 4 письма и одно от отца – Николая Александровича, моего любимого учителя географии. Он жив, находится в армии, воюет, воюет на Ленинградском фронте. В письмах описана вся драма, которой были подвержены ленинградцы в прошлую зиму.

[Прим.ред.: возможно, учителем географии в мирное время работал капитан Лоптев Николай Александрович (1898), старший дежурный по связи 1-го Узла Связи ВВС КБФ. Из наградного листа: «в годы блокады Ленинграда, находясь в тяжёлых условиях, не считаясь с временем и личным отдыхом отлично исполнял свой долг по руководству дежурной службой связи».]

Немцы в последние дни беспокоятся, видимо, удивлены нашим молчанием. Проводит разведывательные бои, вчера наступал ротой при поддержке четырех танков, отбили, один танк сожгли. Наша красавица молчит.

Завтра перехожу на оборудование запасных боевых порядков, а сегодня по своей инициативе сделаю ложные НП [наблюдательные пункты], посмотрим, что из этого получится.

Район Зайцево

15 мая 1942 года

Наконец и я вооружился. Получил две зенитных пулемётных установки, к сожалению, пока трофейные. Испытал по «раме» [«Фокке-Вульф» Fw 189, тактический разведывательный самолёт], заставил набрать высоту. Обещают дать отечественные, те мощнее. Достал литературу, приступил к практическому обучению.

Косенчука [Иван Яковлевич (1918)] послал на левый фланг, там проходила разведка боем. Должны быть трофейные патроны, может привезёт, а то дали мало, едва на учебу хватит, а может и стволы запасные будут.

Вчера смотрел, как мечутся новички под бомбежкой. Когда-то и мы были такими, даже странно кажется.

Село Ровно

25 мая 1942 года

По-прежнему стоим в обороне, я со своим взводом продолжаю оборудовать боевые порядки, запасные, боковые, поставил две ложных батареи. От командира полка получил благодарность. Достал зенитный прицел, пришлось отдать водку за неделю.

Получил известие от Гулецкого [Николай Алексеевич (1922)], скоро выйдет из госпиталя, поправляется.

Войска усиленно готовятся, появились иностранные танки, какие-то высокие и броня тонка, наверное, непрочная.

[Прим.ред.: по мнению волонтёров «Боевой славы» (Александр Шишенин, Роман Думченко), из ленд-лизовских танков под описание «тонкая броня и высокий» лучше всего подходит американский танк M3 «Стюарт», серийное производство которого началось в 1941 году. Всего в СССР с января 1942 года было поставлено 1232 танка M3 и M3A1 (https://dzen.ru/a/Y8PkBEMe-RGcsTW4).

Второе название этого танка – «братская могила». «Стюарт» относительно успешно воевал против японцев, так как у них совсем не было танков, и даже этот был полезен.]

Жду писем от Галины, нет, почему молчит?

Юрьевка

Ох, и бестолковый же товарищ Кагамлицкий [не найден], не может объяснить трудностей бойцам, разъяснить причин, вызвавших их. Шляпа. Думает только об одном, чтобы старшина Верховский [Эммануил Исаевич (1915)] своевременно приготовил обед и подал ему в землянку.

Нольде [Лев Алексеевич (1921)] назначен к нам командиром батареи, Ливерова [Александр Александрович (1915)] отозвали. Лично приветствую это.

8 июня 1942 года

Письмо от Галины в моих руках. Она в Пятигорске. Дорогая, как мне хочется видеть тебя. Она теперь одна. Не привычна к самостоятельной жизни, а сейчас нужно ей учиться и думать о куске хлеба, особенно сейчас, в условиях войны. Как бы ей помочь хотя бы деньгами, только так, чтобы она не рассердилась. Попробую, что будет.

Деревня Юрьевка, Орловская область

[Прим.ред.: это страничка меньшего размера с пометкой "запись из оригинала" вклеена в дневник.]

15 июня 1942 года

Наконец-то вчера эта тишина немного нарушилась с нашей стороны. Рано утром я проснулся от грохота орудий и разрывов. В результате боя была занята деревня и много трофеев. Даже есть пленные, задача была занять только высоту.

Вчера получил обратно деньги из Ленинграда, значит папаша не получил.

Вечером пошёл в пехоту и там посмотрел кинокартину «Валерий Чкалов» [фильм 1941 года], - нет того чувства, с каким я её принял первый раз в Ленинграде, но ничего, зато вспомнил немного любимый город.

Интересен случай с […] мастерской, но об этом потом.

Деревня Юрьевка

19 июня 1942 года

Всё ещё эта проклятая Юрьевка, и всё ещё эта волокита и… и писать не хочется. В одной части, в одном подразделении, и какой резкий контраст. Нет, видно, этого нам никогда не изжить, по крайней мере мне торжества этого не видать. В сущности, я сейчас ничего не делаю, и всё же нет времени для того, чтобы повторять материал моей прямой военной специальности, хотя бы только военной. Вот и тянется день за днём, один похожий на другой. Интересно, как может опротиветь человеку годы службы, которая длится всю жизнь.

Теперь мне понятно, почему командирский состав играет в карты, почему пьют и даже почему имеют самых некрасивых жен, и почему они им так часто изменяют, здесь очень трудно установить нормальную семейную жизнь, жизнь полнокровную, настоящую жизнь.

Конец войны в 1942 году – непосильная задача для собственных сил страны, немец отступает не так, как отступали мы. Он обороняет каждый клочок, каждый метр, а мы оставляли города без боя, и такие города, как Белёв, об оставлении в сводках не указывался. Для такой победы неминуем второй фронт или переворот в Германии, вот тогда да, в 1942 году можно окончить войну.

Далее меня интересует один вопрос. Неужели мы не можем наступать так, как наступал он, немец, и даже отсекая по частям и уничтожая по отдельности… [здесь запись обрывается]

22 июня 1942 года

Прошёл один год войны, год напряженнейших боев нашей Красной армии. За этот год мы испытали горечь отступления со всеми его последствиями, видели предательство и измену, приобрели опыт, стали не такими, что были год тому назад, вкусили радость успеха. Научились немного воевать. Знаем, как стрелять с закрытых огневых позиций, имея на полк 3 километра кабеля и пару телефонных аппаратов, поняли цену жизни.

Я противник того, что бойцам мы говорим о конце войны в этом году, этого мы не в состоянии добиться собственными силами, так как слишком далеко зашёл противник в глубину нашей страны, и теми средствами, что мы имеем сейчас, мы не в состоянии его выбить. И выбить недостаточно, его нужно будет и обезвредить на будущее, чтобы впредь быть спокойным. Для победы необходимо два-три года при условии полнейшего напряжения тыла, и тогда победа будет обеспечена.

село Карловка. Лес.

Из батареи выбрался, сейчас охраняю огневые позиции двух дивизионов при помощи своих пулемётов. Солдаты стреляют хорошо. Сегодня завернул одного мессера, значит, дает себя знать. Эх, получить бы ДШК [Дегтярёва-Шпагина крупнокалиберный пулемёт под патрон 12,7×108 мм]. А старик хорошо стреляет, молодец, Пастухов [Афанасий Михайлович (1904)].

24 июня 1942 года

Получил газеты за несколько дней, прочитал от «доски до доски». Всё заполнено вторым фронтом, при условии немедленного открытия и удачных и быстрых действий мы сможем закончить войну в этом году. Только пойдут ли на это господа американцы и англичане? Что-то верится с трудом этому преданию.

Напряженнейшие бои под Севастополем, на страницах истории этой войны появится второе имя города-Героя [первое для К.Г. Державина, очевидно, Ленинград].

Лес. Карловка.

27 июня 1942 года

Мама получила известие о смерти Надежды. Трудно ей, в один год, за один месяц сразу столько испытаний. На Пашу надежды мало, и его помощь едва ли будет, вся ответственность за воспитание ребят ложится на меня. Крепитесь, тов. лейтенант, самый старший в семье. Надя умерла третьего мая.

Второе письмо от Тараса [друг детства Тарасов Владимир Анатольевич (1924-1943), призван 22 августа 1942 года]. Кается человек, до него только сейчас дошло истинное содержание […], за последнее время перечитал мои записи, которые находятся в настоящее время у него (жалею, что мои думы, изложенные на бумаге, при уходе на фронт не были уничтожены, слишком много написано там, подчас записаны наспех, дневники, чего доброго, могут попасть к девушкам, зачем им знать о моих сердечных переживаниях).

30 июня 1942 года

Вчера делегация Бийских рабочих под залпы наших орудий вручила нашему полку переходящее Красное Знамя как лучшему артиллерийскому полку нашей армии. Поклялись, что это знамя с честью пронесем по землям нашей Родины. Хаталах [Фотий Иванович, военный комиссар Управления начальника артиллерии 61-й Армии, батальонный комиссар] выступал, в своей речи сказал, что не далёк тот день, когда полк получит третье знамя – Гвардейское [первое – знамя самого полка, 207 пап], личный состав своими боевыми делами и заслужил его.

Утром сам стрелял по «Фокке-Вульфу» на близком расстоянии, но безрезультатно, в этом положении трудно попасть в мотор. Заставил убраться восвояси и только, хотя бы пикировал, тогда легче было б. Вижу попадания в фюзеляж, трасса хорошо видна, но не падает. Необходимо достать зажигательные, может, это поможет.

Лес. Карловка.

5 июля 1942 года

После трёх месяцев обороны наши части, сосредоточив серьёзные силы, после 1,5-часовой артподготовки перешли в наступление. Крепкие нервы нужно для того, чтобы выдержать такой мощный огонь. Артиллерия работает хорошо, особенно «катюши», большую площадь накрывают. Появилась долгожданная авиация, да ещё в таком количестве, это уже не зима 1941 года, сейчас немцы не посмеют ходить по головам.

Был на НП [наблюдательном пункте], наблюдал поле боя, немцы на нашем участке начали отвечать только к 17:00 из глубины боевых порядков, огонь ведёт по тылам. Значит, огневые позиции были накрыты основательно, это не тот огонь, что два дня только назад.

Получили печальное известие. Севастополь пал. По приказу Верховного Главнокомандования город оставлен нашими войсками 1 июля 1942 года. 250 дней город обороняли наши части. Эти дни войдут в историю нашего народа. Нет, это временное явление, наши войска вернутся, и Севастополь вновь будет советским. Недолго придется немецкому сапогу топтать тротуары нашего города-красавца. Жив буду – обязательно поеду туда, и на месте узнаю подробности обороны.

село Любичи

9 июля 1942 года

Это первый бой со всеми его трудностями и неожиданностями, бой, который поглощает много человеческих жертв и техники. Всё покрыто пылью и дымом.

Бой не утихает. На передний край идут машина за машиной. Вчера наши б/п [боевые порядки] были атакованы 22 «Хеншелями» [скорее всего, Henschel Hs. 129, штурмовик, в Люфтваффе имел прозвище «консервный нож» (нем. Büchsenöffner)], стрелял я и Косенчук [Иван Яковлевич (1918)]. Пулемёты пришлось обливать водой. Два самолета подбито, один упал на переднем крае, солдаты довольны. Но и нам досталось, Косенчук ранен легко, отправил в госпиталь.

Докладывал НШ [начальнику штаба] о подбитом самолете, говорит: «Не может быть». Ну ничего, мы постараемся завалить на штаб. На НП [наблюдательном пункте] охраняют Пензин с Пастуховым [Афанасий Михайлович (1904)], этим удалось всё же сбить, но упал на своей территории. Не знаю, этот самолет засчитают за взводом, этот самолет видел заместитель КП [командира полка].

16 июля 1942 года

От Галочки получил две открытки. Повезло, значит, не забывает.

Веснины наши, ох и дорого они нам обошлись, а после них [противник] далеко откатился, за них и фрицы положили много, для него выгодный пункт был. Держал в опасности наш фланг, мог ворваться в наш тыл, наделать шуму. Хорошо, что лесов боится – партизаны заставили уважать.

Продолжение следует...